Херсонес Таврический
Херсонес Таврический
(Χερσόνησος ά ποτί τάν Ταυρικάν).
История Xерсонеса — в позднейшем (не раньше III в. по Р. Х.) словоупотреблении Херсон (Χέρσων, откуда Корсунь) — основан был Гераклеей Понтийской, черноморской колонией Мегары. К какому времени относится это основание, нам неизвестно. Ранее IV в. имя города в наших источниках не встречается. Значительные руины города как греческого, так и римского и византийского, стоят и поныне к З от Севастополя, на полуострове, между бухтами Карантинной и Стрелецкой. На этом месте, как показывают находки и остатки монументальной стены, город стоял по крайней мере с IV в. до Р. Х. До этого времени, по свидетельству Страбона, город лежал далее к З, но где именно, мы не знаем (предположение Бертье Делагарда, что он расположен был у Казачьей бухты, не подтвердилось раскопками). Положение Xерсонеса, как ближайшего пункта на северном побережье Черного моря, для важнейших центров собственной Греции и Малой Азии и для колоний южного побережья Черного моря, пункта, расположенного у ряда превосходных гаваней и удаленного от центра брожения кочевых народов (долин Днепра и Дона), ставило город в условия значительно лучшие, чем те, которыми пользовались обе сев. колонии ионийского происхождения — Пантикапея и Ольбия. Правда, оба названных города стояли ближе к производителям сырья (в нынешней южной России) и поэтому богатели гораздо быстрее и интенсивнее, но зато немало денег шло у них на то, чтобы постоянно откупаться от все менявшихся ближайших соседей. Соседи X. были и слабее, и устойчивее. Наконец, X. все время своего существования стоял в теснейшем общении со своей метрополией, чем не могли похвалиться ни Ольбия, ни Пантикапея. Этим объясняется то, что эпоха процветания Боспора и Ольбии — эпоха, когда все северное Черноморское побережье было главным поставщиком афинской державы (477—377 гг. до Р. Х.) — была временем расцвета и для молодого поселения на Крымском берегу, между тем, как конец IV-ro и III вв., столь печальные для Ольбии и Боспора, отразились на X. гораздо слабее. Афинское влияние в это время падает, но на смену ему идет поддержка со стороны Мал. Азии и, позднее, Родоса, для которых X., как поставщик сырья, был столь же ценен, как раньше для Афин, и более безопасен и легко защитим, чем далекие Боспор и Ольбия. Указанная смена влияний ярко сказывается на предметах обихода и художественной промышленности, найденных в X.: в IV—III в. заметно сильное малоазийское влияние в вазах, золотых вещах и терракотах, сменившее столь же сильную афинскую струю, отразившуюся главным образом на импортированной керамике. Родосское влияние во II и I вв. до Р. Х. особенно ясно сказывается на штемпелях амфорных ручек и на мелкой свинцовой разменной монете (ср. Латышев, "Inscript, orae Sept. Ponti Euxini", IV, 64). Постоянной поддержкой со стороны греческих сородичей объясняется и то, что X. до позднего времени сохранил свой чисто греческий облик и в государственном строе, и в религии и успешно боролся с варваризацией, шедшей севера, преимущественно из полугреческого Боспора. Владения X. в IV—III вв. не ограничиваются городом и соседней территорией, а охватывают большую полосу побережья, с рядом укрепленных пунктов, из которых главными были Керкинитис и Καλός λιμήν (прекрасная гавань); об этом ясно свидетельствует присяга херсонесцев (Латышев, «Inscriptiones orae Sept.», IV, 79), относящаяся к самому началу III в. Могучие стены города, отрытые в 1899 и 1900 гг. и относящиеся, несомненно, к IV в., красноречиво говорят о том, какие крупные средства мог затратить город на свою безопасность. Но те же стены и та же присяга, в связи с древней надписью Агасикла (Латышев, «Inscr.», 1,195, особ. 1 и 3), говорят нам и о том, что жизнь в Xерсонесе в это время была отнюдь не мирная, и что жители города всегда были готовы отражать, за крепкими стенами, набеги диких степняков: стены все время ремонтируются (надпись Агасикла), граждане клянутся охранять свой город и свою свободу и свято хранить секреты города и от эллинов (не Боспора ли?), и от варваров. Усилия граждан в IV и III вв. не были тщетны; под охраной городской милиции территория города (τό πεδίον) интенсивно обрабатывается арендаторами или владельцами (Латышев, «Inscr.», IV, 80), почва дает обильные жатвы злаков («Inscr.», IV, 79, 47-50), виноградники культивируются не менее успешно («Inscr.», 1, 195, 2). Значительно ухудшилось положение X., начиная со II в. до Р. Х. Повлияла на это, главным образом, усиленная эллинская колонизация всей Малой Азии, развитие интенсивного земледелия и скотоводства в Вифинии, Понте, Пергаме, Галатии и др. малоазийских царствах. Те центры эллинизма, где жизнь била ключом, были обильно снабжены всем необходимым, а в случае нужды пользовались ввозом из Египта и Сирии; собственно Греция все хирела и требовала все меньше ввоза. Северное побережье теряло интерес для большинства далеких сородичей; но зато, как увидим ниже, оно было лакомым куском для соседей ближайших. В связи с ослаблением Xерсонеса и других греческих городов стоит и то, что на это время падает зарождение могучего скифского царства Скилура, с рядом крупных населенных центров в пределах Крыма. В борьбе со Скилуром и морскими пиратами — таврами — X. теряет всю свою внегородскую территорию (χωρα) и с трудом удерживает дикарей под стенами самого города. Критическим стало положение X. при преемнике Скилура, Палаке; но в своих видах на греческие города последний столкнулся с сильным противником, понтийскмм царем Митридатом VI Евпатором. По просьбе X. Митридат послал своего полководца Диофанта, хорошо знавшего, по месту своего рождения (Синоп), условия жизни на Черном море, в X., чтобы оттуда начать ряд походов против державы Палака. Ход борьбы передает кратко Страбон и сравнительно подробно надпись в честь Диофанта, вырезанная херсонесцами на базе его статуи, поставленной на Акрополе около алтарей Девы и гения города (Латышев, «Inscr.», 1, 185). О той же борьбе свидетельствует и ничтожный фрагмент другой надписи (Inscr., IV, 67). Походы Диофанта падают на время между 111 и 106 гг. Пользуясь победами Диофанта, X. возвращает себе, как кажется, утерянную береговую полосу (Inscr., IV, 67). Результатом деятельности Диофанта было подчинение и X., и Боспора Митридату. С этого времени X. не мог восстановить своей независимости и находился в подчинения у боспорских царей. К концу I в. до Р. Х. все ближе и ближе надвигается римское влияние. Боспорское царство попадает в более и более зависимые отношения от Рима. Ко времени Клавдия и Нерона процесс поглощения оканчивается; боспорские цари, становятся на одну ступень с римскими префектами и прокураторами. На Черноморском побережье появляются римские постоянные гарнизоны, а на море римская эскадра. Чем более слабеет Боспор, тем тяжелее становится зависимость от него для X. Правда, царям Боспора воздвигаются статуи в X. (Латышев, «Inscr.», 147), X. просит одного из Полемонов о союзе против врагов, то есть о помощи («Inscr.», 91); но наряду с этим он усиленно борется против притязаний Боспора на изменение его внутреннего строя, и не раз Рим и император («Inscr.», IV, 68) или впоследствии наместник Мэзии (Inscr., 1,196) выслушивают жалобы и просьбы X. Результатом одного из таких вмешательств Рима, вероятно в 24 г до Р. Х., было признание за X. — может быть молчаливое, но скорее документальное — свободы от Боспора. Этим годом датируют херсонесцы свои официальные документы и монеты. Для Рима важно было, чтобы на Черном море не было сильной державы — и лучшим средством ослабления Боспора было отделение от него Χ. Судьбу Боспора испытал, однако, и X. Когда при Клавдии, Нероне и Флавиях Боспор становится вассалом Рима, на монетах свободного X. также появляются явные признаки зависимости, в виде изображения на них — правда, под видом бога, — императорского портрета. Лучшим доказательством зависимости служит и военная защита города наместником Мэзии Плавтием Сильваном. При Домициане наступает эпоха великой дунайской смуты; Рим напрягает все усилия, чтобы сломить могущество даков. Сев. побережье Понта не видит больше римских солдат и римского флота; боспорские цари вновь начинают играть крупную роль в жизни X. Более чем вероятно, что в это время X. фактически вновь теряет свою свободу и делается вассалом Боспора. При Адриане смута на Дунае улеглась окончательно — и Рим вновь деятельно вмешивается в жизнь Боспора и X. Адриан не был сторонником экспансивной политики: он сознательно усиливает Боспор в ущерб Xерсонеса, видя в боспорских царях лучших охранителей греческих поселений от варварских вторжений, и подтверждает царю Котию его права на X. Меняется римская политика при Антонине Пии. Новый грозный набег на греческие города тавроскифов служит, вероятно, явным доказательством того, как ненадежны силы боспорских царей. Ввиду этого римские гарнизоны вновь появляются в главных пунктах сверн. побережья, ряд кастелей вновь укрепляет побережье Крыма, словом, возобновляется политика Клавдия и Флавиев. В связи с этим стоит и то, что Херсонесу удается, наконец, вновь добиться свободы, которой он и хвалится с того времени на своих монетах. Соединенным усилиям посольств из Гераклеи (Латышев, «Inscr.», 71) и X. («Inscr.», 1,199) удалось достигнуть этого результата; предшествовали ему переговоры о союзе с боспорским царем Рэметалком («Inscr.», I, 199, 5 и 8). Тем теснее, однако, стала зависимость от Рима. X. делается центром римской оккупации северн. побережья; здесь стоит крупный отряд легионных солдат и живет главный командир черноморских гарнизонов (Латышев, «Inscriptiones antiquae etc.», IV, 98). Благодаря Риму Xерсонес вновь зажил мирной жизнью. Правда, содержание солдат стоило городу немало, и римские воины подчас с херсонесцами не церемонились (Латышев, «Inscr.», IV, 81), но зато теперь уже нечего было бояться варварских набегов и можно было спокойно торговать с варварами. Того расцвета, однако, которого X. добился в IV—III вв. до Р. Х., теперь нет. Конкурентов у Xерсонеса было немало: вновь цветут Ольбия и Пантикапея, оживает Кавказское побережье. X. должен довольствоваться ролью скромного провинциального городка, торговля которого ограничивается сношениями с соседями малоазийского побережья. И в это время, однако, Херсонес должен думать о своей защите; его монументальные стены основательно реставрируются (ср. «Inscr.», 211). Бурное время переживает X. в III и IV вв. по Р. Х. Вновь ему приходится выдерживать натиск варваров и повторно укреплять свои стены (см. надпись времен Феодосия, Латышев в «Известиях археологической комиссии», I, 56 cл.). Продолжается и борьба с Боспором, с перевесом на стороне X. В это время X. делается крупным центром христианства и остается им во все время своего дальнейшего существования, как показывают остатки ряда христианских храмов, из которых древнейшие относятся, может быть, еще к IV в. От V до XIII в. X. (теперь Херсон) является довольно важным опорным пунктом для византийцев и продолжает очень успешно обстраиваться. Наибольшее количество монументальных памятников, разрытых в последнее время, принадлежит этому времени. В XIII в. он входит в состав Трапезунтского царства и с этого времени быстро начинает хиреть. В XVI в. город представляет из себя развалины.
1. Раскопанные развалины древнего города. 2. Древние базилики. 3. Современный собор Херсонесского монастыря с остатками в нем древней базилики. 4. Следы древних городских стен. 5. Стены, раскопанные в 1899 г. (пунктир — водопровод). 6. Древний склеп внутри стены, где были найдены драгоценные золотые вещи в 1899 г. 7. Стены, раскопанные в 1900 г. [План воспроизведен, с разрешения председателя Имп. Археологической комиссии, с общего плана раскопок (1893 г.), хранящегося в Комиссии.]
Государственное устройство. Наши данные о государственном строе Xерсонеса почти исключительно содержатся в херсонесских надписях; авторы дают еще менее, чем для истории города. Значительным подспорьем служат аналогии с государственным строем Гераклеи, Мегары и других колоний этого последнего города. В римское время X. сильно изменил свой государственный строй, вероятно, не без влияния со стороны римской власти. Быть может, это изменение совпадает со вторичным приобретением свободы при Антонине. Что жизнь X. не обходилась без крупных внутренних смут и волнений, это мы знаем для раннего времени из присяги граждан, для более позднего — из фрагментованной надписи времен начала римского влияния (Латышев «Inscr.», IV, 68). Наибольшее количество согласных между собою данных говорит нам о следующей конституционной схеме, сильно напоминающей демократическую конституцию Мегары. В центре политической жизни стоят народ (ό δάμος) и совет (ά βούλά). Решающая власть во всех важных делах принадлежит народу; предложения ему обсуждаются первоначально советом, по почину магистратов и частных лиц, которые докладывают и народу. Членом совета может быть каждый гражданин; каждый может быть и магистратом, и, вероятно, жрецом. Во главе совета стояли эсимнеты (соответствуют афинским пританам), из числа которых выходили проэсимнет и секретарь совета и народа. Исполнительная власть находилась в руках у ряда магистратских коллегий. Эпонимом года был царь (βασιλεύς) — очевидно, антиквированная магистратура преимущественно религиозного характера. Верховными магистратами были, судя по всему, дамиурги — коллегия магистратов c исполнительными функциями. Рядом с ними упоминается и стратег, может быть специально военный магистрат. Продики — несомненно судебные магистраты, так или иначе связанные, вероятно, с институтом народного суда. Магистратуры номофилаков и агораномов вряд ли имели иное содержание, чем в других эллинских городах. Во главе финансового управления стояли, может быть, особые магистраты с титулом диэкетов (или ό έπί τή διοικήσει). Рядом с ними для разнообразных экстренных нужд (постройки, передел земли и т. п.) действовали особые временные эпимелеты. К числу магистратов со специально сакральными функциями относятся, вероятно, казначеи священных сумм и так назыв. симнамоны, функции которых не вполне ясны. Изменения в конституции X., происшедшие в римское время, повели, вероятно, к некоторой аристократизации строя и усилению исполнительной власти верховной магистратуры. В сенате, вместо эсимнетов, находим проэдров («Inscr.», IV, 72); во главе исполнительной магистратуры cтановится πρωτάρχων, или πρωτεύων, соединяющий в своем лице, в позднее время, и военные, и гражданские функции. В финансы города вмешиваются офицеры стоящего в X. римского гарнизона.
Данные о религии Xерсонеса очень скудны. Из присяги мы знаем, что особым почитанием пользовались обоготворения стихийных сил природы — Зевс, Земля, Солнце, хотя, возможно, что фигурируют здесь эти боги на первом месте, как боги охранители клятвы. Специально городской богиней X. является Дева (Πάρθένος), вероятно местная эллинизованная богиня. В городском храме стояла ее статуя. Ее алтарь находился на акрополе рядом с алтарем города. В ее честь совершались особые празднества — Παρθένεια, сопровождавшиеся религиозной процессией (см. Латышев в «Sitz. der Berl. Ak.», 1892, 494, и посвящения в «Inscript.» IV, 83 — 86).
Данные об истории X. сопоставлены и обработаны, главным образом, Бертье Делагардом, в нескольких статьях в «Зап. Одесского Общества Истории и Древностей», и академиком В. В. Латышевым, в комментариях к надписям X. (I и IV тт. его «Inscriptiones orae Septentrionalis Pont i Euxini» и ряд специальных статей, особенно в «Sitzungsberichte der Berliner Akad.», 1892, 479 cл., и 1895, 505 cл.). На основании этих исследований написана содержательная брошюра Селиванова: «О Херсонесе Таврическом» (Одесса, 1898), со ссылками на литературу предмета, и довольно слабая статья Brandir’a (в Pauly-Wissowa «Realencyclopaedie», III, 2257 сл.). Ср. для римского времени статьи Ростовцева в «Ж. М. Н. Пр.» (1900, март) и "Beitr ä ge zur alten Geschichte " (II, l, 1902, 80 сл.). Дополнения к эпиграфическому материалу, собранному в «Inscriptiones», публикуются, с комментариями В. В. Латышева, в «Известиях Имп. археологической Комиссии» (издаются с 1902 г.). Единственным сопоставлением данных о государственном устройстве X. является статья В. В. Латышева в «Журн. Мин. Нар. Просв.» (1884, июнь) и «Bull. de corr. hell.» (1885, 265—300).
M. P.
Ко времени водворения русского господства в Крыму Xерсонес был уже весь разрушен и не заключал почти ничего целого. Обломки зданий из мрамора и камня, валявшиеся на месте древнего города и кое-где видневшиеся над землей стены позднейшей эпохи говорили, однако, о том, что здесь некогда был славный город. Вследствие этого рано начинаются раскопки с целью разъяснения жизни и быта X. Уже в 1827 г. были произведены археологические разведки по поручению адмирала Грейга. В 1846—1847 гг. копал в X. Карейша, в 1851 г. — лейтенант Шемякин. Интересные результаты дали раскопки графа А. С. Уварова в 1853 г. В 1876-85 гг. производились раскопки по распоряжению св. синода и мин. народн. просвещения, под ближайшим наблюдением Императорского одесского общества истории и древностей и херсонесского монастыря. Систематическое расследование X. началось лишь с 1888 г., когда раскопки были возложены имп. Александром III на Императорскую археологическую комиссию. С тех пор раскопки производятся членом-сотрудником комиссии, Косцюшко-Валюжиничем, по указаниям председателя комиссии и ее членов. Раскопки еще далеко не окончены, но уже дали богатые результаты и ценный материал для науки. Сравнительно немного найдено остатков древнегреческого X. Открыты остатки древних построек (между прочим, храма), цистерны, водопровод, каменные ямы для ссыпки хлеба и т. д. Особенно ценны остатки городских стен и башен, историю коих можно проследить с конца V в. до Р. Х. вплоть до византийской эпохи. Древнейшие стены поражают великолепием и правильностью кладки. Стены несколько раз возобновлялись и перестраивались. В римское время город был расширен. Стены византийские покоятся на римских фундаментах. В нескольких местах у стен сохранились части, относящияся к различным последовательным эпохам. Около стен идут гробницы. Особенно замечателен склеп, открытый в 1899 г. внутри самых стен древнегреческой эпохи; в нем найдены были урны с пережженными костями, и среди последних оказались золотые вещи (серьги, колье и др.) высокохудожественной работы, IV в. до Р. Х. В настоящее время эти вещи представляют один из перлов Императорского Эрмитажа в С.-Петербурге. У самых стен города начинались улицы X. Весьма интересны ворота города, с их косяками, поврежденными и потертыми вследствие сильного движения, через них происходившего. Раскопки древнегреческого X. еще только начинаются. Из находок античного города имеет еще значение ряд надписей и монет, а также один рельеф с изображением героизированного умершего. Архитектура, как и многое другое, указывает на живые связи античного X. с городами Греции (найдено много сосудов и черепков ваз афинской фабрикации), и особенно, с греческими городами Малой Азии (Кизик, Пергам и др.). Научной разработкой древностей античного Xерсонеса, добытых при раскопках Императорской археологической комиссии, занимались В. К. Мальмберг, Орешников и В. В. Латышев. Гораздо более античного города исследован христианский византийский Xерсонес (труды А. В. Бертье-Делагарда, Н. П. Кондакова). Открыты остатки византийского города, с его водопроводом и правильными улицами. Одна улица, шириной в 3 саж., начинаясь у южных стен, идет по всему городу на северо-вост. к морю и в этом месте представляет особенно хорошо сохранившиеся жилища. Из зданий христианского X. замечательны церкви и крещальни. Церкви — большей частью базилики (есть одна круглая церковь). Время их постройки IV — XIV вв. Наиболее блестящее время X. было в VII—IX вв. Остатки древних христианских храмов представляют памятники, единственные в своем роде в России, и являются драгоценнейшим материалом для истории христианского искусства (важны обломки колонн, капителей, баз, карнизов, решеток от алтарных преград, амвонов, многочисленные предметы церковного обихода). Близ X. найдены развалины монастыря, где покоились одно время мощи св. Климента, перенесенные потом в Рим. В некоторых церквах и в могильных склепах византийской эпохи сохранились остатки фресковой живописи. В базиликах часто встречаются мозаические полы. Памятники христианского искусства, найденные в X., имеют ясную связь с памятниками Равенны, Солуни, Афин, Константинополя и городов малоазийского побережья Черного моря (стиль, размеры, материалы построек и т. д.). Из отдельных находок христианского времени X. заслуживают особого внимания (кроме монет, печатей, обломков полированной посуды) рельефная икона из шифера св. Георгия и Димитрия, бронзовая позолоченная с греческой надписью икона Богоматери и куски шелковой драгоценной ткани.
Ср.
- гр. Уваров, «Несколько слов об археологических разысканиях близ Симферополя и Севастополя» («Пропилеи», IV, 524 сл.);
- В. К. Мальмберг, «Описание классических древностей, найденных в X.» («Материалы по археологии России», изд. Императ. арх. ком., № 7);
- А. В. Орешников, «Обозрение монет, найденных при херсонесских раскопках» (там же);
- Бертье-Делагард, «Раскопки X.» (там же № 12);
- Н. П. Кондаков и гр. И. И. Толстой, «Русские Древности» (вып. I и IV);
- «Отчеты» и «Известия» Импер. археологической комиссии.
Масса заметок об раскопках Xерсонеса рассеяна по газетам и журналам. Херсонесом и его археологией занимались Аркас, Барсов, Бурачков, Белоконский, Высоцкий, Григорьев, Даулев, арх. Евгений, Латышев, Ливанов, Мансветов, Мурзакевич, Мешаев, Немирович-Данченко, Н. В. Покровский, Стевен, Танатар, Э. Р. фон Штерн, Ящуржинский, Becker, Bird, Dubois de Montpereux, Dragendorff, Fraehn, Köhne и др.
- В статье воспроизведен материал из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
