Вавилония

Для понятия Вавилон есть и другие значения...

Вавилония

— так называлась у древних писателей южная часть Месопотамии, то есть область, простирающаяся от пункта, где Тигр и Евфрат наиболее близко сходятся между собой (33° северной широты), до Персидского залива. Впоследствии название это, с расширением политического могущества Вавилонской монархии, захватывало гораздо большую площадь, далеко выходившую даже за пределы Месопотамии; но собственно зерно В. развилось и созрело в указанных пределах. Эта, в сущности, маленькая страна, имевшая в древности не более 400 верст в длину и 200 верст в ширину (в самом широком месте), имела огромное значение в истории человечества. Уже древнее сознание человечества, как оно выразилось в библейских сказаниях, здесь именно видело древнейший центр культурной и политической жизни, что все более находит себе подтверждений в научных исследованиях и открытиях новейшего времени. Историческая наука уже давно занимается разрешением вопроса: где собственно искать первобытный очаг культурно-исторической жизни человечества. До последнего времени этот очаг видели по преимуществу на берегах Нила, где перед лицом исследователей выступали поражавшие своею незапамятною древностью монументы, по-видимому, устранявшие всякую мысль о соперничестве с ними. Но новейшие научно-исторические исследования, имеющие возможность опираться на богатейший археологический материал, все более и более доставляемый раскопками, почти с несомненностью заставляют именно в Вавилонии видеть исходный пункт всемирной культуры. В самом деле, теперь уже почти бесспорно признано всеми, что древнейшие начинания математики и астрономии имели свой корень именно в В., в знаменитых школах халдеев; наше разделение времени, с его семидневной неделей, с часами и минутами, как подразделениями дня — вавилонского происхождения. Даже магия и астрология средних веков носит на себе все признаки В. происхождения. Наш алфавит, изобретение которого до последнего времени приписывалось финикиянам, будто бы составившим его на основании египетского иероглифического письма, в действительности имеет свой источник в первобытных формах древневавилонского клинообразного письма. Таково мнение столь авторитетного новейшего исследователя, как Гоммель.

Земля и люди

По своему географическому положению Вавилония представляла собой сплошную низменную равнину, по которой Тигр и Евфрат, с трудом пробившись через ассирийские утесы и скалы, катят свои воды по направлению к Персидскому заливу. Такой характер страны объясняется тем, что вся эта низменная равнина есть наслоение ила, который ежегодно отлагается обеими реками во время их весеннего разлива (от апреля до июня). Если Египет, по выражению Геродота, есть дар Нила, то и В. есть такой же дар Тигра и Евфрата. Процесс этого наслоения продолжается и доселе, и притом с такой быстротой, что страна весьма заметно расширяется за счет Персидского залива. Город Ур (новейший Мугейр), судя по сохранившимся в нем надписям, был приморским городом, ведшим обширную морскую торговлю, а между тем этот пункт в настоящее время отстоит от берега залива более чем на 70 верст. В то же время известно, что в древности Тигр и Евфрат вливались в залив отдельными руслами, а теперь они входят в него одним общим руслом, искусственно образовавшимся на мягкой илистой почве наслоения. Процесс наслоения идет в размере около одной английской мили (около 1½ версты) в 66 лет, а в древнее время он, по всем признакам, совершался быстрее. На такой жирной илистой почве развивалась богатая растительность, которая в древности делала Вавилонию синонимом изумительного плодородия. Геродот, описывая эту страну, считает нужным оговориться, что он воздерживается от подробного изображения ее плодородия в опасении, как бы не возбудить недоверия в читателе. Финиковая пальма давала неистощимый запас народного продовольствия. Хлебные злаки давали сам 200, а иногда и сам 300, а просо и кунжут доходили до необыкновенной высоты. Камыш, густыми зарослями покрывавший берега рек, достигал более двух саженей высоты, представляя для населения почти строевой материал. Богатая природа требовала, однако, со стороны человека некоторых мер для обеспечения его благосостояния. Обе реки после весеннего разлива оставляли обширные болота, которые распространяли убийственные для здоровья миазмы; с другой стороны, окружающая пустыня, в союзе со знойным климатом ведет вечную борьбу с благодатным оазисом Месопотамии. Отсюда необходимость земляных работ с целью осушения болот и оздоровления страны, а также проведения канав или каналов, с целью орошения иссушаемых пустыней местностей. И в этом отношении вавилоняне уже в древнейшее время отличались высоким искусством, которое в цветущие времена Вавилонской монархии достигло поразительной степени совершенства. Отсутствие строевого леса и камня, и напротив, изобилие глины и земляной смолы (битумен) рано приучили человека эксплуатировать этот естественный даровой материал; из него выделывались великолепные кирпичи, из которых по преимуществу и строились дома и храмы. Вот почему также В. уже в древнейшее время славилась своим глиняным производством.

Вопрос о первобытном населении Вавилонии до последнего времени оставался весьма темным. Судя по первому впечатлению, подтверждавшемуся и поверхностным знакомством с новооткрытыми клинообразными надписями, некоторые думали, что население В., равно как и Ассирии, было искони семитическим; но весьма многое заставило усомниться в семитизме первобытного населения В., тем более, что найдены были такие древние клинообразные надписи, которые, очевидно, написаны не на семитическом языке. Надписи этого рода впервые замечены были Оппертом в 1854 году, и он высказал догадку, что они принадлежат туранскому племени, которое, следовательно, и было первоначальным создателем вавилонской культуры, перешедшей в наследство новым, более поздним поселенцам-семитам. Теория туранизма нашла себе горячих защитников в лице таких известных ученых, как Фр. Ленорман и другие ориенталисты этого направления, и она, можно сказать, господствовала в течение последних десятилетий. Но в самое последнее время начали высказываться сомнения в непогрешимости этой теории, так как она далеко не соответствует известному в истории характеру туранского племени. Оставалось, значит, возвратиться к старому, еще в Библии заявленному воззрению, что первоначальными поселенцами В. и создателями ее культуры были кушиты, то есть ветвь того хамитского племени, к которому, между прочим, принадлежали и египтяне. И это воззрение находит себе подтверждение в той аналогии, которую представляют основные элементы вавилонской культуры с основными элементами культуры египетской. Указанное воззрение нашло себе в последнее время основательного поборника в лице такого ассириолога, как Бабелон, ученик и продолжатель курса «Истории древнего Востока» Фр. Ленормана (IХ иллюстрированное издание, 1885 г., т. IV-й, стр. 56 и сл.). Подтверждением этого воззрения является и тот факт, что древнейшие начатки египетской культуры представляют собой явственное воспроизведение культуры вавилонской; так, например, оно особенно заметно в архитектурном типе уступообразных пирамид, находящих свой прототип в уступообразных храмах Вавилонии. Вавилонские кушиты известны в Библии под названием касдим, в туземных надписях — калдаи, откуда ведут свое происхождение названия Халдея, халдеи. Они распадались на два племени — сумиров и аккадов, из которых первые занимали южную часть страны, а вторые — северную. Халдеи и были первоначальными создателями вавилонской культуры, и «халдейская мудрость» — в виде клинообразного письма и заключенных в нем умственных сокровищ — сохраняла свое значение в течение всего исторического существования В. и Ассирии, как самостоятельных государств, хотя собственно создателями этих государств были новые, позже поселившиеся племена семитов. Новые поселенцы вполне воспользовались готовой халдейской культурой, слились с аборигенами во всем, кроме языка, и из этого слияния выработался тот могучий семитско-кушитский тип, который и создал знаменитые монархии Вавилонии и Ассирии. Ассирия, несомненно, была колонией В., в культурном отношении постоянно находилась в зависимости от последней и никогда не вырабатывала самостоятельной культуры. В., благодаря преобладанию в ней кушитского элемента, никогда не переставала быть страной материальной культуры по преимуществу. Завоевательные стремления никогда не играли в ней первенствующей роли, и даже при Навуходоносоре, В. своими завоеваниями пользовалась по преимуществу для культурных целей.

История

Начало истории Вавилонии теряется в тумане мифологических сказаний. Они относят его непосредственно ко времени, следовавшему за потопом, о котором у вавилонян существовало предание, сходное даже в своих деталях с преданием библейским. Предание это сохранилось в знаменитой эпопее, открытой в ниневийской библиотеке Ассурбанипала и прочитанной известным английским ассириологом Джорджем Смитом. Главным героем эпопеи является Издубар (как это имя принято предположительно читать в не разобранной еще клинообразной формуле). По своему характеру он вполне напоминает библейского Нимрода, которому приписывается основание Вавилона, а вместе с ним и еще трех городов — Эрех, Аккад и Халне. Они составляют первооснову политической организации тетраполии, сохранившей свое значение до позднейшего времени и увековеченной в титуле вавилонских царей, называвших себя «царями четырех городов» или стран. Нимроду — называемому в Библии «сильным звероловом» (Быт., X, 9), изображаемому на одном вавилонском памятнике в виде исполина, держащего под мышкой левой руки бессильно борющегося льва (колоссальная статуя в Луврском музее), приписывается мысль об основании первой всемирной монархии, которая должна была объединить различные племена под одной сильной властью. Власть Нимрода простиралась, по-видимому, на всю Месопотамию до склонов гор Армении. Этот период известен под названием первой Халдейской конфедерации. Она состояла из союза нескольких главнейших городов, из которых каждый в известный период имел гегемонию над другими, вследствие чего и царь его получал в некотором смысле значение царя всей Вавилонии.

Древнейшим представителем этой конфедеративной власти является знаменитый царь города Аккада (или Агаде) Саргон I (Сарру-кину). Царствование его относится ко времени за 3800 лет до Р. X. Он был одним из самых популярных царей Месопотамии, и имя его сохранялось в народной памяти до самого падения Вавилона. В клинообразных надписях Саргон I изображается как покровитель науки и литературы; по его повелению сделан был сборник текстов, относящихся к магии и науке священных предсказаний по небесным явлениям и другим способам гадания. Из надписей видно, что Саргон сумел сосредоточить в своих руках большую военную силу и делал далекие походы на восток — против эламитян, на запад — против сирийцев, причем доходил даже до берегов Средиземного моря. Саргон передал престол своему преемнику сыну Нарам-Сину.

Из других центров Халдейской конфедерации того времени играл весьма существенную роль в образовании и развитии вавилонской культуры древний город Ур, на развалинах которого теперь стоить деревня Мугейр. Он находился на правом берегу Евфрата, в области Сумир. Гегемония этого города над Вавилонией относится уже к сравнительно позднему времени, около 2500 лет до Р. Х. Цари его почти самодержавно правили всей конфедерацией. Из них пользуется особенной известностью царь Лик-Баг, который официально титуловался так: «Лик-Баг, могущественный муж, царь Ура, царь стран Сумира и Аккада». Он был, вместе с сыном своим Дунги, страстным строителем и им именно построен был в Уре величественный храм, посвященный Самасу, «могущественному светилу неба, старшему сыну владыки бездны» (солнцу), и Сину — «светилу ночи» (луне). Ко времени гегемонии Ура относится водворение семитизма в В. Из лингвистических данных видно, что когда семиты впервые пришли в соприкосновение с халдеями, они еще были простыми кочевниками. Но, обладая большой восприимчивостью, они быстро освоились с элементами халдейской культуры, и, в качестве предприимчивых торговцев, скоро сделались необходимыми для преданных земледелию халдеев. Они представляли из себя сильную торговую аристократию, располагавшую значительными богатствами (как это видно, между прочим, из истории патриарха Авраама, этого семитического уроженца города Ура [Быт., XI, 31]). Халдея в это время стояла уже на значительной высоте культурного развития. Цари Ура, на время сумевшие сосредоточить в своих руках власть над всей Халдеей, не были в состоянии окончательно подавить тенденцию к децентрализации. Вскоре после Дунги страна, по-видимому, опять распалась на отдельные области, ослаблявшие себя взаимным соперничеством. Между тем к востоку от В., на равнинах Элама, образовалось сильное государство, суровые цари которого завистливо смотрели на богатство и роскошь своих халдейских соседей. Воспользовавшись ослаблением Халдеи, эламитяне сделали нападение на эту богатую страну, без особенного труда покорили ее и захватили власть в свои руки. Эламитское нашествие составляет новую страницу в истории Вавилонии. Но с этими периодами связываются некоторые неясности, которые еще ждут разгадки от непрочитанных памятников и надписей. Из эламитских царей, составивших особую династию в Халдее, по надписям известны трое, а именно: Симти-Ситаргал, его сын Кудур-Мапук и внук Эри-Аку, которые все имели своей столицей халдейский город Ларсу. Завоеватели, очевидно, были подавлены высшей культурой, с которой они встретились в Халдее, и вследствие этого скоро восприняли ее до того, что мало отличались от туземных халдейских царей, усвоили халдейский язык и даже строили храмы халдейским божествам. Власть Кудур-Мапука, видимо, простиралась на всю Халдею и соседние страны. С именем его сына, Эри-Аку, связывается особый интерес, так как имя это, в форме Ариох, упоминается в знаменитом библейском месте (именно XIV гл. книги Бытия), которое до последнего времени представляло историческую загадку, но благодаря новейшим открытиям оказалось любопытным свидетельством по древней истории В. именно этого периода. Здесь рассказывается история нашествия на Палестину пяти союзных месопотамских царей, среди которых упоминаются Кедорлаомер Эламский и Ариох Эласарский, который есть, очевидно, Эри или Ари-Аку, царь Ларсы. Набег месопотамских царей на Палестину, как известно из библейского свидетельства, закончился катастрофой: союзное войско их потерпело полное поражение от Авраама, ставшего во главе палестинских князей, и поражение их нашло быстрый отголосок в Халдее. Туземные князья не преминули воспользоваться таким благоприятным для них обстоятельством и низвергли эламитское владычество, после чего образовалась вторая Халдейская конфедерация, которая во всех отношениях воспроизводила политический строй первой, и центры власти переходили из одного города в другой. Но мало-помалу между городами стал особенно выдвигаться Вавилон, который в прежнее время заслонялся другими. Этот город (Баб-Илу — «Врата Божии») находился в северной части страны, в области Аккад (между тем как прежние центры власти находились по преимуществу в южной области Сумир), и лежал на левом берегу Евфрата, раскинувшись впоследствии по обе его стороны. Из клинообразных надписей нам известны имена одиннадцати царей Вавилона, правивших страной в течение трехсот лет (с 1800 по 1500 гг. до Р. Х.). Среди них особенно известен Гаммураби, истинный создатель величия Вавилона. Он царствовал в течение 55 лет (1700—1645 гг.), и от него дошло до нас множество надписей, отчасти на семитском и отчасти на халдейском (сумиро-аккадском) языке. Власть В. при нем распространялась на всю Халдею, и он поддерживал ее посредством крепостей. Гаммураби оставил по себе добрую память в народе своими заботами о его материальном благосостоянии. Им предприняты были большие работы по осушению и орошению страны, прорыто было несколько новых каналов и сделана одна огромная насыпь на реке Тигре, для предотвращения наводнений вроде того, которое при нем разрушило целый город Муллиас и погубило жатвы. После Гаммураби следовал ряд незначительных царей, которые не в состоянии были поддержать прежнее могущество В. Страна пришла в состояние политической безурядицы, вследствие чего легко сделалась добычей нового завоевателя — хищных коссеев, или по-ассирийски касши, занимавших гористую местность к северо-востоку от Месопотамии, за рекой Тигром. Коссеи без труда покорили Вавилонию. Но с ними повторилось то же самое, что было и с эламитами: вавилонская культура подчинила себе и этих победителей. Некоторые из царей коссейской династии, имевшей девять поколений (1518—1270 гг. до Р. Х.), оставили по себе добрую память. Владычество коссеев не было особенно тяжелым для вавилонян; но Вавилонии вскоре пришлось встретиться с новым могущественным врагом, с которым началась ужасная, полная кровопролитий борьба, длившаяся в течение многих веков. Этим новым врагом была родственная Вавилонии Ассирия (см. это слово).

Впервые Ассирия заявила о себе, как о политической силе, во время коссейского владычества над Вавилонией, а именно к концу его. Чувствуя слабость этой чужеземной династии, ассирийские цари начали смело наступать на В., и некоторое время спустя отважные воители Ассирии появились уже под стенами самого Вавилона, а в 1270 году ассирийский царь Тиглат-Адар взял Вавилон и низверг Коссейскую династию. Власть Ассирии, впрочем, не сразу упрочилась над В.; до этого прошел значительный период времени, в течение которого отношения между двумя странами находились в весьма неопределенном состоянии. В Вавилонии были две партии: одна — состоявшая из приверженцев Ассирии, другая — из приверженцев старой Коссейской династии. Между ними завязалась ожесточенная борьба, которая внесла страшную смуту в страну. Но эта смута, тяжело отзывавшаяся на В., содействовала усилению и процветанию Ассирии. Масса мирных вавилонян, не вынося тягостного состояния и думая найти себе более обеспеченное положение в Ассирии, переселилась туда, перенося с собой сокровища вавилонской письменности и культуры. При Тиглат-пал-ассаре I взаимные отношения между Ассирией и В. уже вполне приняли тот характер, которым они отличались в течение всего периода владычества Ассирии, — именно характер мрачного недовольства со стороны В., пользовавшейся всяким случаем для того, чтобы выйти из унизительного для ее гордости положения, и характер непреклонной настойчивости со стороны Ассирии. Основатель так называемой второй Ассирийской монархии, Тиглат-пал-ассар II, с целью ослабить В., формально присоединил северную часть ее к Ассирии, обеспечив ее от нападения и восстания целой цепью крепостей, а затем, воспользовавшись новым восстанием в В., двинулся в самое сердце ее, разбил вавилонского царя Укин-Зиру, взял самый Вавилон (731 г. до Р. X.) и принял древний титул вавилонских царей, — а именно провозгласил себя «царем Сумира и Аккада». Один из его преемников, Саргон Ассирийский, для упрочения своего господства над В., а также и для того, чтобы польстить Вавилону, как древнейшей столице, и тем нравственно связать ее с Ассирией, торжественно короновался там. Эти меры, однако, не только не достигли своей цели, но еще больше уязвляли самолюбие Вавилона, и в последующее время мы опять видим целый ряд восстаний, причем вавилонские цари прибегали даже к союзу со своими историческими врагами: эламитянами и египтянами. Желая навсегда покончить с постоянными мятежами, истощавшими силы монархии, Сеннахирим с чисто ассирийской бессердечностью порешил сделать их невозможными, уничтожив самый очаг их происхождения, — а именно уничтожить Вавилон огнем и мечом так, чтобы не осталось и следа от него. Жители, какие только попали в руки победителя, были массами проданы в рабство. Сын Сеннахирима, Эсар-Гаддон, нашел необходимым исправить дело своего отца, и, насколько возможно, восстановил город и его святыни, сделав в то же время Вавилон второй столицей монархии. Эта мера оказалась более политичной и на время успокоила страну, так что следующий ассирийский царь, Ассурбанипал, мог спокойно предаваться литературным и художественным занятиям, с которыми связано его имя. Дни Ассирии были, однако, сочтены. Воспользовавшись ослаблением ее военного могущества, многие из подчиненных ей народов восстали против нее, и этим восстанием не преминула воспользоваться и В. Наученная горьким историческим опытом, она теперь приступила к делу с большой осторожностью и для обеспечения успеха завязала сношения с Египтом и Мидией. Во главе восстания стал ассирийский наместник Вавилона, полководец Набопалассар, задавшийся честолюбивой мыслью сделаться независимым царем. Союзники двинулись в Ассирию и заставили последнего ассирийского царя Ассур-Эдил-Илана запереться в твердынях своей столицы. В течение двух лет он с отчаянным мужеством отражал приступы неприятелей; наконец, не видя никакой возможности держаться долее, особенно когда наводнением Тигра разрушило и снесло значительную часть укреплений, он, чтобы не попасть живым в руки победителей, заперся вместе с женами и сокровищами в своем дворце и поджег его. Но это еще больше разъярило торжествующих врагов, и вавилоняне решили излить на Ниневию всю свою веками накопившуюся жажду мщения. Ассирийская столица была разрушена до основания (606 г. до Р. X.). Как бы повторяя жестокую решимость Сеннахирима по отношению к Вавилону, вавилоняне направили поток Тигра на улицы разрушенного города, так чтобы смыть самый пепел и покрыть его слоем наносного песку. На развалинах Ассирийской монархии основалась новая монархия, так называемая Нововавилонская, которая расцвела пышно, но лишь на короткое время. Основателем этой монархии был разрушитель Ассирии Набопалассар, не только отважный воин, но и дальновидный политик. Союз с Египтом он скрепил женитьбой на египетской царевне, прославившейся своим умом и энергией, Нитокрисе (Нет-Акер — «Победоносная ночь»), а Мидию сблизил с собой через женитьбу своего сына Навуходоносора на дочери мидийского царя Киаксара. Достигнув главной цели, Набопалассар занялся тем, чтобы придать Вавилону блеск, достойный столицы обширной монархии. С этой целью он предпринял большие работы по укреплению и благоустройству Вавилона.

Чувствуя приближение старости и ослабление сил, Набопалассар привлек к управлению страной своего сына Навуходоносора, который и был его соправителем до самой кончины, оказав государству важные военные услуги, особенно в войне против рассорившихся из-за дележа Ассирии прежних союзников. С его именем и связывается высший расцвет Вавилона и всей Нововавилонской монархии.

Навуходоносор

Навуходоносор (или, по вавилонскому произношению, Набу-Кудур-Уцур) сосредоточил в себе весь политический и культурный блеск своей эпохи. На престол он вступил в качестве единодержавного монарха, после смерти своего отца, еще совсем молодым человеком, имея не более двадцати пяти лет от роду, но за ним уже была громкая слава победителя воинственного египетского фараона Нехао II. Еврейский царь Иоаким вступил в союз с фараоном, чтобы при содействии его обеспечить самостоятельность своего царства против В. Упрочив за собой престол, Навуходоносор затем осадил и взял Иерусалим, ограбил храм и сокровища иудейской столицы, иудейского царя Иехонию в оковах отправил в Вавилон и возвел на престол дядю его, Седекию, в качестве своего данника. Последний вскоре завязал тайные сношения с египетскими фараонами, несмотря на горячие протесты пророка Иеремии, ясно видевшего, что союз с Египтом лишь ускорит гибель Иудеи. Между тем фараон успел поднять и сплотить в одну противовавилонскую коалицию не только Палестину, но и всю Сирию, равно как Тир и Сидон. Вавилонское войско, отправленное Навуходоносором против Иудеи, без особенного труда взяло несколько укрепленных городов и осадило самый Иерусалим, который отчаянно сопротивлялся в течение полутора лет. Голод, наконец, сделал дальнейшую защиту невозможной. Халдеи сделали в стене пролом и ворвались в город. Седекия был схвачен и отведен в ставку самого Навуходоносора, который излил на него свою ярость со всей мстительностью восточного победителя: он приказал в присутствии самого Седекии убить его двух сыновей, а самому самолично выколол глаза и, заковав в цепи, отправил в Вавилон. После этого Иерусалим подвергнут был беспощадному разрушению; многие из его учителей отведены были в плен и поселены в особом квартале Вавилона и в других городах Месопотамии (588 г. до Р. Х.). Покончив с Иудеей, Навуходоносор направил свои усилия на Тир, который уже издавна своими несметными богатствами искушал алчность месопотамских царей. Тир в это время находился на вершине своего торгового могущества и располагал большими средствами самозащиты. Вследствие этого осада Тира затянулась на пятнадцать лет, и едва ли Навуходоносор в состоянии был бы с ним покончить, если бы царь Тира, Итобаал, не счел за лучшее, в интересах финикийской торговли, уступить вавилонскому царю и признать себя его вассалом (574 г.). В честь этого события Навуходоносор приказал поставить себе статую при устье Нар-эль-Келба и выбить на господствующей над рекой скале надпись с выражением признательности богам за одержанные победы. Не удовлетворив своей алчности богатствами Тира, он порешил завладеть Аравией, которая, служа издавна станцией на пути торговых караванов между Индией и Египтом, была предметом фантастических сказаний о ее богатствах — золоте и драгоценных камнях. Завладев Аравией, Навуходоносор фактически завладел бы всей индо-египетской торговлей, а вместе с тем захватил бы и сказочный по своим богатствам Офир, откуда еще Соломон целыми кораблями возил себе золото и разные драгоценности. Но экспедиция эта закончилась полной неудачей и после ужаснейших лишений в пустынях возвратилась домой, оставив по себе лишь разные легенды, сложенные пылкой фантазией арабов и переходившие из уст в уста в течение многих веков. Оставалось смирить Египет, который был могущественнейшим соперником Ассиро-Вавилонии. В течение целых веков он вел наступательную войну против Месопотамии, с целью ослабить ее политическую силу и ввести в сферу своего политического и торгового влияния промежуточные страны, бывшие обширными складочными пунктами всей богатой торговли, которая велась между Индией и Месопотамией с одной стороны, Финикией и Египтом с другой. Чувствуя всю опасность своего положения и сознавая невозможность устоять против грозного неприятеля на суше, фараон произвел сильную диверсию с моря, где даже одержал значительную победу. Но Навуходоносор вполне вознаградил себя на суше: он вторгся в самую долину Нила, низверг фараона Уабру и на место его возвел Амеса, надеясь сделать из него верного и преданного себе вассала. В этом, однако, он ошибся. Амес при первом благоприятном случае возмутился, и тогда Навуходоносор вновь сделал нашествие на Египет, подверг его беспощадному разграблению (567 г.) и с огромной добычей возвратился с Вавилон. Победив Египет, Навуходоносор сделался господином всей Западной Азии. В его распоряжении находились не только сокровища, захваченные во время походов в качестве контрибуций и военной добычи, но и все источники богатств, которыми жили культурные страны тогдашнего мира. Располагая такими огромными средствами, он посвятил последние годы своего царствования всецело внутреннему благоустройству и главным образом украшению и возвеличению своей столицы — Вавилона. В этом отношении он имел уже многих предшественников, ближайшим из которых была его мать Нитокриса; но он превзошел их всех, и именно при нем Вавилон принял те грандиозные размеры и получил тот блеск, о которых так восторженно рассказывает Геродот, видевший эту столицу Востока сто лет спустя после Навуходоносора. В. придана была форма правильного квадрата, каждая сторона которого равнялась ста двадцати стадиям, что составляет 21 версту, и следовательно, вся окружность равнялась 84 верстам. Все это огромное пространство, разделяемое посредине глубоким потоком Евфрата, обнесено было двумя концентрическими стенами с множеством бойниц и сотней бронзовых ворот. Какая масса труда требовалась для возведения таких стен, теперь и представить себе трудно; но для Навуходоносора эта работа облегчалась тем, что он мог пользоваться даровым или дешевым трудом тех пленников, которых он почти целыми народами переселил в Вавилонию и о каторжной работе которых можно судить по изображениям на барельефах из Куюнджика. По вычислению Ролинсона, одна внешняя стена, имевшая до 200 футов высоты и 50 футов ширины (так что на ней свободно могли разъезжаться колесницы, запряженные четверкой лошадей) потребовала для себя 18765000000 кирпичей самого большого размера. Кроме того, по каждой стороне реки шли еще особые стены с огромными воротами в конце каждой из широких, прямых улиц, шедших к реке, вдоль которой тянулись превосходные мощеные набережные. От каждых ворот через реку двигались паромы, а громадный подъемный мост, снимавшийся ночью, и туннель в 15 футов ширины доставляли еще более удобный способ сношения. Внутри этого огромного пространства располагались дома жителей, в 3 и даже 4 этажа высотой. Но они совершенно стушевывались перед так называемым «царским городом», где высился царский дворец, представлявший собой как бы целый особый город, в одиннадцать верст в окружности. Дворец состоял из трех или четырех огромных зданий, которые представляли собой целый лабиринт дворов, больших зал, галерей и других помещений, блиставших всевозможными красками или убранных изображениями сцен войны и охоты. Находимые на этом месте бесчисленные обломки кирпичей еще теперь покрыты толстым слоем эмали, через которую просвечивают ярко-голубые, красные, желтые цвета. К дворцу примыкали роскошные сады, которые считались одним из чудес света. Женатый на мидийской княжне и думая, что она тоскует по своим родным горам среди вавилонских равнин, Навуходоносор решил создать искусственные горы, покрытые богатой растительностью. С этой целью были воздвигнуты чудовищные арки на пирамидах до 150 футов высоты, и на этих-то арках раскинуты были холмистые сады, среди которых на различных высотах помещались прохладные комнаты. Чтобы сделать иллюзию еще полнее, по террасам проведены были потоки, снабжаемые водой посредством особых гидравлических машин. Но в Вавилонии, в противоположность Ассирии, высшая роскошь строительства проявлялась не в дворцах, а в храмах, и самым поразительным зданием этого рода был знаменитый храм Бела-Меродаха. На построение его, судя по остаткам, пошло не менее 40000000 кирпичей, и все эти кирпичи за редкими исключениями носят на себе клинообразную надпись, которая гласит: «Я, Навуходоносор, царь Вавилона, строитель храмов, старший сын Набополассара». Да и вообще 9/10 кирпичей, привезенных из Месопотамии и хранящихся в различных музеях Европы, носят на себе его имя. Для Вавилона Навуходоносор сделал больше, чем Август для Рима. Энергия Навуходоносора не ограничивалась столицей. Им вырыт и восстановлен знаменитый «Царский канал» — Нагармалка, которым Евфрат соединялся с Тигром. Близ Сиппары, к северу от Вавилона, он вырыл огромное озеро-резервуар, имевшее до 210 верст в окружности и до 180 футов глубиной с целью орошения страны. При устьях обеих рек по его повелению устроены были набережные и волноломы для удобства торговых кораблей, а на берегу Персидского залива основан укрепленный город Тередон, имевший задачей охранять торговых людей от нападений хищных арабов. В конце царствования Навуходоносор заболел тяжкой болезнью, известной в медицине под названием ликантропии и состоящей в том, что человек воображает себя каким-либо животным. Может быть, это была в нем болезненная реакция против того безграничного высокомерия и самомнения, которое, наконец, привело его к самообожанию. Болезнь длилась семь месяцев; но и по выздоровлении к нему уже не возвращалась прежняя самоуверенность, а напротив, начались мрачные предчувствия о непрочности земного величия и могущества, что так красноречиво сказалось в его знаменитых снах. Он умер 70-ти лет от роду, процарствовав 43 года (605—562 гг. до Р. Х.).

Предчувствия Навуходоносора имели полное основание. Возвеличенная им монархия не имела в себе задатков прочности и жизненности. Этот колосс с золотой головой имел глиняные ноги, что и не замедлило обнаружиться после смерти Навуходоносора. Прямой преемник Навуходоносора, его сын Эвил-Меродах (Абил-Мардук), не имел ни одного из талантов своего великого отца и, бесславно процарствовав всего два года, был низвергнут мужем своей сестры Нергалсаруссуром. Эта семейная неурядица закончилась тем, что и сын последнего был низвергнут придворной партией халдеев, которые возвели на престол члена своей партии, ученого Набонида (Набу-Нагида). Последний, будучи человеком науки, и на престоле преимущественно посвящал себя археологическим исследованиям, для чего производил многочисленные раскопки на месте древних храмов и оказал великую услугу новейшей исторической науке своими надписями, которые часто служат единственным материалом для ознакомления с древнейшими судьбами В. и особенно для установления древней хронологии. Но монархия нуждалась в царе, который бы мог защитить ее против надвигавшейся грозы. На Востоке появился новый завоеватель, Кир, который, завладев царством своего тестя, мидийского царя Астиага, стал быстро покорять себе окружающие народы и обратил свое оружие и против В. Набонид не принимал никаких серьезных мер самозащиты, и, основываясь на таинственных сновидениях, производил какую-то перетасовку в богах, переводя их из Вавилона в другие города и обратно. Кир между тем занял даже Сиппару, город, находившийся всего верстах в двадцати от Вавилона, и только тогда растерявшийся Набонид решился выступить против врага. Битва была проиграна вавилонянами, Набонид захвачен в плен. Историческая наука еще не располагает достаточными данными для того, чтобы составить себе ясное представление об обстоятельствах падения Вавилона. С одной стороны, имеется общеизвестный рассказ Геродота о том, как Кир, подступив к стенам Вавилона, отвел воды Евфрата в Сиппарский резервуар и по обмелевшему руслу проник в город (в согласии с чем находится и библейский рассказ о пире Валтасара, см.); с другой — новооткрытая надпись от имени самого Кира, где дело представляется совершенно в ином виде. В этой надписи (на цилиндре, хранящемся в Британском музее) говорится, что Кир, будучи избран вавилонским богом Меродахом на место нечестивого Набонида, беспрепятственно приблизился к городу и, «сокрушив весь народ Тинтира (Вавилона) и весь народ Аккада и Сумира, вельмож и жрецов, так что они пришли и целовали ему ноги», — вступил в город, радостно встречаемый его жителями, которые (по отрывку «Вавилонской хроники») высыпали на улицы, чтобы смотреть на его торжественное вступление в столицу. В обоих этих документах не говорится даже об осаде Вавилона, а напротив, весь тон рассказа такой, что Кир, как любимец богов, был принят вавилонянами с радостью, в качестве освободителя. Как бы то ни было, Вавилон пал (538 г.), а вместе с ним Вавилонская монархия, представительница кушитско-семитской культуры, и на ее место выступила монархия Персидская. Пощаженный Киром, В. и после своего политического падения еще продолжал сохранять торговое и вообще культурное значение; но последующие восстания довершили его погибель. Дарий разрушил его стены и все укрепления (488 г.), а Ксеркс через несколько лет подверг его полному разграблению. Александр Македонский, пораженный красотой и выгодностью положения Вавилона, порешил было вновь восстановить его из развалин, чтобы сделать его столицей мира; но за смертью Александра эта идея осталась не осуществленной, и судьба Вавилона была навсегда решена. Он стал все более и более падать и пустеть, и к первому столетию Христианской эры представлял собой уже далеко не важный город. В четвертом столетии окружающая его местность превращена была в парк, в котором любили охотиться персидские цари, а затем иссякла в нем и эта жизнь. Вавилон превратился в груду развалин и в течение целого тысячелетия находился в полном забвении; только бедные арабы пустыни пользовались развалинами его гордых храмов и дворцов для своих жалких лачуг. Забыто было в точности самое место его расположения, и только с середины настоящего столетия начались раскопки, которые и дают возможность составить себе представление о былом его величии.

Внутренняя сторона жизни собственно Вавилонии исследована еще не с такой полнотой, как жизнь Ассирии, памятники которой представляют богатейший материал в этом отношении; но так как Ассирия в культурном отношении находилась в безусловной зависимости от своей метрополии и представляла, так сказать, снимок с нее, то мы можем пользоваться данными ассирийских памятников и для понимания вавилонской жизни, не упуская, конечно, при этом известного, уже отмеченного выше различия между ними.

Религия и государственность

Главным движущим принципом вавилонской жизни был несомненно принцип религиозный. В этом отношении Вавилония представляла наиболее яркий тип древнего миросозерцания, по которому религия была не просто необходимым фактом внутренней жизни, удовлетворяющим одной определенной потребности, но скорее общим принципом, влияние которого сказывалось на всех отправлениях национальной жизни. Значение этого принципа было так велико, что перед ним бледнел даже принцип политический, который, казалось бы, должен был составлять главенствующее начало в таких военно-деспотических государствах, какими были государства Месопотамии. Религиозное миросозерцание Вавилонии представляло собой такую же смесь возвышенно-отвлеченных начал и конкретно суеверных воззрений, какой обыкновенно отличались древние языческие религии. Рассматриваемая со своей обыденной стороны, религия вавилонян представляла запутанную систему богов и богинь с бесконечными генеалогиями, добрых и злых гениев или духов, боровшихся из-за господства над миром и человеком, который, в свою очередь, принужден был прибегать ко всевозможным уловкам, чтобы угодить этим богам и тем обеспечить свое благосостояние. В воззрениях жрецов, представителей тогдашней науки, вавилонская религия поднимается до идеи единого Бога, хотя и впадает в пантеизм, не проводя разграничительной черты между Богом и миром, Творцом и творением. Весь окружающий мир, по этим воззрениям, есть бесконечно разнообразное проявление божества, высшую форму которого составляют небесные светила, с их правильным, чудесно-неизменным движением по указанным им путям. Господствующей формой вавилонской религии сделался сабеизм, поэтому вавилоняне верили в первичное, невещественное начало — Илу (то есть Бог в собственном смысле этого слова; Эл, или во множественной форме — Элогим других семитических народов). Представление о нем было весьма отвлеченное, недоступное простому народному сознанию, хотя для него существовало наглядное изображение в виде царственного бюста на окрыленном круге или диске. Из этого первоначала постепенно развиваются второстепенные начала, представляющие собой, под видом мужского и женского существа, активные и пассивные силы, которые производят из себя все существующее — в его неопределенном, хаотическом состоянии. Когда сотворенное вещество назревает для окончательного вступления в конкретное, упорядоченное бытие, первичные начала производят из себя зиждительную триаду, состоящую из Ану, Бела и Эа, которые при соучастии соответствующей им женской триады, носящей имена Анату, Белту и Дамкины, производят бесконечное потомство низших божеств, представляющих собой олицетворение разнообразнейших явлений мира и, прежде всего — небесных светил: солнца (Самас), луны (Син), Венеры (Истар) и т. д., всего двенадцать числом. Высшая теологическая мысль никогда не упускала из виду, что все эти последние божества были лишь проявлениями единого верховного первоначала. Но народное сознание не могло держаться на такой отвлеченной высоте и с течением времени стало видеть в этих проявлениях самостоятельные божества, которые, в качестве покровителей тех или других враждующих между собой городов, сами становились в сопернические отношения, или с политическим возвышением одного города над другими получали господствующее положение над остальными богами, хотя бы по первоначальному своему положению занимали в иерархии богов далеко не первостепенное место. Так, в период гегемонии города Ура патронировавшее ему божество Син (луна) пользовалось более широким почетом, чем соответствовало бы его положению в небесной иерархии; а впоследствии, с возвышением В., его специальный бог Мардук или Меродах, занимавший одно из второстепенных мест, занял господствующее положение среди других богов и стал отождествляться со вторым лицом первоначальной триады — Белом. Каждый из богов имел свою богиню, как пассивную силу производительности, и из них особенной известностью пользовалась Истар, Астарта семитских народов, Афродита греческой мифологии, богиня любви, правительница планеты Венеры. Это была самая популярная богиня в В., ей строились великолепные храмы, ее изображения постоянно носились в торжественных процессиях, ей посвящались восторженные гимны и она была героиней большой, дошедшей до нас поэмы: «Схождение Истары в ад», служащей почти единственным источником для ознакомления с воззрениями вавилонян на загробную жизнь. Затем, кроме этих главных божеств, воображение вавилонян наполняло весь мир — небо, земную поверхность с атмосферой и бездну — многочисленными духами и демонами, из которых первые были хранителями и благожелателями людей, вследствие чего изображения их, в виде крылатых богов с человеческими головами, ставились у входов во дворцы и храмы, а последние, для изображения которых вавилонская фантазия истощалась в измышлении самых безобразных и отталкивающих форм, были злейшими врагами людей и от них нужно было отчитываться всевозможными заклинаниями и заговорами, составлявшими у вавилонян особую науку. Богам строились храмы, и каждый город тратил целые богатства на сооружение возможно более величественного жилища для своего бога-покровителя. Цари также соперничали в этом отношении между собой и в своих титулах гордо называли себя строителями тех или других храмов, полагая в том свою главную заслугу и славу. Вавилонские храмы имели весьма однообразную форму. Это были, как описывает Геродот, нечто вроде уступообразных пирамид, причем на широком основании поднимались одна на другой семь башен, заканчивавшихся золоченым куполом. На самую верхнюю башню, в которой находилось главное святилище бога, вела винтообразная лестница. О громадности В. храмов можно судить по тому, что даже и теперь, спустя тысячелетия, развалины знаменитого храма Э-Зида в Борсиппе возвышаются более чем на 35 саженей над окружающей равниной. По свидетельству Страбона, этот храм имел стадию высоты, то есть около 90 саженей, следовательно, был гораздо выше великой египетской пирамиды и высочайших соборов Европы. Что касается внутреннего устройства и вида храмов, то в этом отношении сведения весьма недостаточны. По свидетельству Геродота, в самом верхнем святилище храма не находилось ничего, кроме постели, на которой бог проводил ночи в присутствии служащей ему целомудренной женщины. Более обстоятельную картину внутренности храма представляет одна плита, найденная в развалинах древнего сиппарского храма в честь Самаса (солнца) и находящаяся теперь в Британском музее. На верхней половине этой плиты изображена внутренность храма. Справа, в особом священном отделении (алтаре), сидит на табурете, подпираемом львами, сам бог Самас, обычного вавилоно-ассирийского бородатого типа. В правой руке он держит диск и скипетр, а над ним — солнце, луна и Венера. С наружного карниза алтаря из рук двух человеческих фигур спускаются веревки или цепи, на которых привешено огромное изображение символа бога — солнца, опускающееся на особый стол или жертвенник. К этому символу божества слева подходят три человека, из которых первый ведет за руку второго, а третий следует за ними с воздетыми руками. Судя по всему, первый из них — жрец, а другие двое — миряне, приближающиеся к алтарю с покаянием в своих грехах. В дошедших до нас религиозных гимнах вавилонян встречаются такие, которые служат прямым объяснением этой сцены. Жрец, обращаясь к божеству, ходатайствует за грешника, и затем сам грешник молит о прощении его прегрешений. Так, грешник, обращаясь к Истаре, взывает к ней: «Превыше тебя нет бога управителя; покажи мне милость и услышь мои стенания, объяви мне прощение, и да утолится гнев твой». Одним из самых обычных способов умилостивления богов было приношение жертв. Приносились разные предметы, но из животных по преимуществу газели, козлы и ягнята. На барельефе, найденном в Куюнджике, изображен целый ряд рабов, которые торжественно несут в храм, в качестве приношения божеству от своего господина: плоды, пару зайцев, пару перепелов, четыре связки саранчи, две связки лука и т. д. Подобные же жертвы перечисляются в одной надписи Навуходоносора. Все эти предметы шли на пропитание жрецов. В более древнее время совершались и человеческие жертвоприношения, как о том с несомненностью свидетельствуют памятники. На многих цилиндрах наглядно изображается самый процесс жертвоприношения, причем жертва благословляется верховным жрецом и затем закалывается, по-видимому, с таким же хладнокровием, как это делается и с козленком. Надписи и гимны вполне подтверждают факт человеческих жертвоприношений, и в них особенно часто говорится о жертвоприношении детей со стороны родителей. Этого рода жертвоприношения, впрочем, были явлением исключительным. Вавилонский культ был не столько кровожадным, сколько распущенным, рассчитанным на эксплуатацию чувственности. Культ Истары, например, состоял во всевозможных проявлениях любви и доходил до служения половой чувственности. При храмах Истары жили особые, так называемые «священные блудницы», которые всю свою жизнь посвящали на служение богине своей грешной плотью. Стоя у дверей храма, они зазывали прохожих и добываемую плату слагали на жертвенник богини. Ко времени Геродота культ этот получил чудовищное развитие, и в жертву богине, по его свидетельству, приносили свое целомудрие все взрослые девицы, отдававшиеся за самую ничтожную плату первому из тех многочисленных странников, которые отовсюду прибывали для поклонения вавилонским святыням (I, 199). Хотя свидетельство Геродота едва ли может быть принимаемо во всей его полноте, но самый обычай, в той или другой форме, не может подлежать сомнению и находит себе подтверждение в Библии (Иерем., 42, 43). Одной из самых любимых форм религиозной жизни были торжественные процессии, совершавшиеся по случаю праздников или общественных бедствий. Во время этих процессий статуи богов, поставленные на носилки, торжественно носились по городу, с пением и музыкой. Вавилонянин высоко ценил настоящую, земную жизнь, с ее обыденными заботами и радостями, и в своих молитвах к богам главным образом просил о даровании ему благоденствия и долголетия в этой именно жизни. Он мало помышлял о другой, загробной жизни, и вследствие этого самые понятия о ней были весьма смутны. На многочисленных скульптурных изображениях, воспроизводящих перед нами самые разнообразные стороны жизни В., мы совсем не встречаем изображений погребальных сцен, так что, по-видимому, вавилонянин избегал самой мысли о смерти. Но так как по необходимости приходилось считаться и с этим страшным врагом, то вавилонянин старался обставить своих покойников по возможности так, чтобы и в могиле их окружала та самая обстановка, которая дорога была им при жизни. Вместе с покойниками в могилу зарывались всевозможные предметы домашнего обихода, оружие, сосуды, так что вавилонские могилы представляют для исследователя Вавилонии почти такой же богатый материал, как и знаменитые гробницы в Египте. Для погребения существовали особые излюбленные места, куда покойников привозили даже из отдаленных местностей (например, в Уруке, теперь Варка). Еще недавно некоторые исследователи совершенно отрицали у вавилонян идею о бессмертии. Более тщательные новейшие исследования показали, однако, что идея эта была отнюдь не чужда им, хотя и находилась в мало развитом состоянии. По вавилонскому представлению, душа умершего (экима) отходит в таинственное подземное место — арал, «где ничего не видно», и там-то именно, за семью стенами, томится в вечной темноте. Изображение ада, самая надпись на его вратах, из-за которых «никто никогда не возвращался», привратники — все это в вавилонской поэме довольно близко напоминает знаменитую поэму Данте, показывая, насколько вавилонские идеи о загробной жизни отразились в средневековых воззрениях на этот же предмет. Весьма неясна была идея о награде и наказании в загробной жизни; но что она существовала вообще, на это с достаточностью указывают многие гимны, в которых яркими красками изображается блаженство благочестивых людей. Блаженство это, впрочем, носит на себе вполне земной характер. Так, например, воин, павший на поле битвы за свое отечество, окружен своими трофеями и добычей, задает великолепные пиршества своим друзьям и пьет из небесных источников живую воду.

Официальными представителями религии были жрецы, которые составляли весьма влиятельное сословие, игравшее первостепенную роль в государстве и державшее в своих руках все источники просвещения народа. Сословие это, если и не составляло формальной касты, то все-таки отличалось кастовой исключительностью. Ряды его пополнялись из определенных родов, по преимуществу тех, которые вели свое происхождение от первобытных кушитов-халдеев, вследствие чего вавилонские жрецы и присвоили себе специальное название халдеев, отождествлявшееся в приложении к ним с идеей мудрецов. Они были исключительные знатоки запутанных родословий богов, толкователи снов и тайн природы, наблюдатели движений небесных светил в их соотношении с судьбами людей, законоведы, медики, — и все эти сокровища мудрости хранили в священных книгах, написанных на древнем сумиро-аккадском языке, который был исключительным достоянием ученого сословия жрецов. Как представители такой всеобъемлющей мудрости, жрецы были ближайшими советниками царя, который, в качестве верховного жреца, считался их главой. При дворе жили постоянные коллегии жрецов, составлявшие нечто вроде государственного совета, к которому царь обращался за разрешением всех встречавшихся затруднений. Влияние этих коллегий было так велико, что в сущности они и были источником центрального управления государством и сам царь находился в их руках, хотя, конечно, неограниченный деспотизм монарха нередко мстил им за это страшной расправой, как это изображается в библейской истории Навуходоносора, который, за неуменье жрецов напомнить ему и истолковать забытый им страшный сон, велел их всех предать смерти (Дан., II, 12, 13). Вавилонские жрецы, судя по памятникам, отличались от простых людей длинными особого покроя одеждами, высокими головными уборами и важностью осанки.

Государственное устройство

В государственном отношении В. в период высшего развития ее политического могущества представляла сильный политический организм, центром и главой которого был царь. Власть царя в различные периоды истории страны значительно видоизменялась, так что в периоды конфедеративного уклада жизни она простиралась лишь на отдельные города с ближайшими их окрестностями. Но при этом всегда живо было стремление к объединению страны и неограниченному самодержавию. Для государства царь был все во всем, и без него не могло совершаться ничего. Он фактически сосредоточивал в себе все высшие отправления государственной жизни и был верховным судьей и законодателем. Все остальные сановники занимали вполне подчиненное по отношению к нему положение и он, самовластно возводя их на высшие посты, мог с таким же самовластием их низвергнуть и уничтожить. Царь отличался от всех окружавших его сановников необычайным богатством одежды, роскошно расшитой узорчатыми изображениями сцен из религиозного или мифического мира с неизбежными крылатыми гениями и таинственным деревом жизни. На голове он носил высокую тиару. Многочисленные изображения на барельефах памятников наглядно рисуют перед нами всю жизнь его. Он всегда окружен своей ближайшей свитой, и сидит ли на троне, идет ли величаво в храм, ведет ли важную беседу со своими верховными сановниками, мчится ли на паре лихих скакунов, совершает ли жертвоприношение или просто отдыхает за обеденным столом, он всегда носит на своем лице печать сурово-важного, деспотически непреклонного величия, заставляющего благоговейно трепетать всех окружающих. В изображениях военных сцен или охоты царь неизменно является почти сверхъестественным героем, который на своей колеснице беспощадно мнет и поражает панически бегущего неприятеля или лично схватывается со львами и убивает их, а после победы с суровой гордостью принимает приводимых к нему пленников и иногда сам выкалывает им глаза. Двор царя состоял из целой иерархии чинов; важнейшими между ними были тартан, рабсарис и рабсак. Первый из них занимал положение вроде великого визиря в Турецкой империи, был первым министром и самым доверенным лицом государя. По своей одежде он мало отличался от самого царя, и только его низкая головная повязка выдавала его сравнительно подчиненное положение. Рабсарис был «великий евнух», то есть министр, заведовавший царским двором, особенно его женским отделением, и также играл важную роль в государстве. Рабсак — великий виночерпий, на обязанности которого было заботиться о продовольствии царя и всего его двора; он же отвечал за доброкачественность и безвредность напитков, подаваемых к царскому столу. Под начальством этих высших сановников было множество низших чинов. Рабсарис не всегда был евнухом в собственном смысле этого слова; но под его ведением находилось множество действительных евнухов, которые часто изображаются на памятниках с типичными безбородыми, заплывшими физиономиями. На их обязанности лежала защита государя от лучей солнца посредством зонта или от мух посредством особого рода махал. Женский персонал жил отдаленно в своих гаремах и почти никогда не появляется на изображениях в присутствии царя. Исключение делается весьма редко в пользу какой-либо наиболее любимой жены, которая иногда изображается сидящей в обществе царя за столом с яствами. Три верховных сановника, вместе с постоянными придворными коллегиями мудрецов-халдеев, составляли высший государственный совет, через посредство которого царские повеления или распоряжения распространялись по всей монархии, и обратно — все нити управления стягивались к личности царя. Высший государственный совет, однако, ведал лишь наиболее общие политические интересы страны, так как в восточных монархиях, при всем неограниченном развитии в них деспотического самовластия, централизация далеко не доходила до поглощения всей внутренней жизни окраин. Напротив, провинции часто вели почти самостоятельную жизнь, подчиняясь центру лишь в таких внешних фактах, как уплата податей, поставка необходимого количества войска, военного провианта и т. п. Такой порядок давал полную возможность управителям провинций пользоваться всяким удобным случаем для восстания. Другим злом этой системы было то, что местные правители, будучи ответственны за исправный платеж подати со своей провинции, не считали уже себя ответственными за благосостояние населения и, в интересах личного обогащения, беспощадно грабили вверенный их попечению народ. Впрочем, царь не всегда оставался равнодушным к положению населения в провинциях: когда до него доходили жалобы на угнетение, он посылал особых агентов для расследования действительного положения дела, и, в случае справедливости жалоб, наказывал или сменял правителя. До нас дошло много клинописных плит, в которых царь заявляет, что он, вняв жалобам такой-то провинции, сменяет в ней правителя и на место его ставит другого, который своей справедливостью и милостью вознаградит потерпевших за все вынесенные ими притеснения. В одной из жалоб царю, между прочим, раскрывается курьезный факт хищения общественного достояния. В одной провинции собрано было семь талантов чистого золота на отлитие статуй царя и его матери; но это золото попало в карманы некоего «тайного советника» (Тукуллум) и «дворцового пристава», которым, очевидно, поручено было привести в исполнение верноподданническое желание населения провинции. Об этом-то поступке сановников и доносится царю в клинописной плите.

Войско и народ

Вавилония, как монархия, составившаяся из целого ряда покоренных народов, обязана была своим политическим могуществом своей военной организации, которая, поэтому, имела в ней первостепенное значение. Зерном военной силы служил особый постоянный отряд, находившийся в распоряжении царя и составлявший его гвардию. В мирное время она занимала караулы при царских резиденциях и сопровождала царя на львиные охоты, а в военное — была образцовым войском, во главе которого выступал против неприятеля лично сам царь. В случае надобности покоренные народы выставляли свои отряды на подкрепление царского войска. При отсутствии строгого единства в администрации провинций не было единства и в вооружении, так как каждый покоренный народ сохранял свой прежний военный быт и выставлял вспомогательный отряд со своим особым вооружением. Собственно национальное войско отличалось строгой организацией и дисциплиной. Оно подразделялось на несколько видов оружия и главным из них была конница, в свою очередь подразделявшаяся на легкую и тяжелую, то есть на отряды легковооруженных всадников и отряды тяжеловооруженных колесниц. Особенно большое значение имела конница колесничная, на снаряжение которой цари не жалели средств. Эти отряды колесниц, запряженных обыкновенно парой, а иногда и тройкой сильных коней и занятых отборными, тяжеловооруженными воинами и возницами, были грозой для неприятеля. На барельефах ассиро-вавилонских дворцов постоянно можно видеть изображения колесниц, беспощадно давящих панически бегущего неприятеля. Пехота состояла из отрядов стрелков, вооруженных луками с колчанами, копьеносцев и пращников. Каждый род оружия имел свои особые приемы, и на барельефах можно ясно видеть, до какой степени доведена была техника стройных военных эволюций. При осаде укрепленных городов употреблялись тараны — стенобитные машины, изображавшие собой огромного барана со свиным железным рылом, от ударов которого быстро поддавалась самая крепкая стена. Такие тараны употреблялись, например, вавилонянами при осаде Иерусалима и составляли ужас осажденных, нашедший отголосок в речах современных пророков. При переправе через реки для конницы употреблялись легкие понтонные мосты, а пехота переправлялась вплавь при помощи наполненных воздухом мехов, как это еще и теперь делают арабы в Месопотамии. Во время продолжительных стоянок во вражьей стране обыкновенно устраивался укрепленный лагерь, изображения которого часто можно встретить на ассирийских барельефах, во всех подробностях рисующих лагерную жизнь войска. Палатки и по своей внешней форме, и по своему внутреннему устройству представляют большое сходство с новейшими военными палатками. Война в древности была несравненно более ужасным бедствием, чем в настоящее время. Страна, делавшаяся ареной военных действий, обрекалась на полное разорение; города, взятые силой, подвергались разграблению и часто полному разрушению и уничтожению. Это, естественно, вносило необычайное ожесточение в самый характер битв, от исхода которых зависела участь целых народов; тем ужаснее была участь побежденного войска и военнопленных. Последние делались предметами бесчеловечных истязаний. На барельефах сплошь и рядом попадаются такие сцены, как отрубание членов у пленников, сажание их живыми на кол, сдирание с них кожи, выкалывание глаз, царапанье железными кошками спин, вытягивание жил и тому подобные зверства. Отрубленным членам убитых воинов велись самые тщательные счеты, а из голов их воздвигались целые пирамиды. О всех этих кровожадных подвигах цари с видимым самодовольством повествуют в клинообразных надписях, оставленных в назидание потомству. Побежденные народы целыми массами уводились в плен, где им отводились для жительства или пустынные местности, нуждавшиеся в заселении, или особые кварталы в городах. Эти массы пленников давали ассиро-вавилонским царям даровой или, по крайней мере, дешевый труд при возведении ими грандиозных построек и вообще сооружений. Часть пленников обращалась в полное рабство. В клинообразных надписях сохранилось много весьма любопытных документов касательно купли-продажи рабов, для чего в городах существовали особые рынки.

Социально-экономическое положение народа

Социально-экономическое положение народа в Вавилонии показывает, что эта страна уже рано достигла значительной степени культуры. Главным занятием народа было земледелие, что обуславливалось как географическими особенностями страны, так и самым характером кушитского племени, отличавшегося настойчивостью в труде. При полном отсутствии летних дождей, когда палящие лучи солнца сжигают почти всякую растительность, хлебные злаки сохраняются только при помощи искусственного орошения, на которое и обращено было самое тщательное внимание. Само правительство в лице таких царей, как Гаммураби и Навуходоносор, не щадило никаких усилий и затрат на организацию системы орошения. С этой целью повсюду, где только требовалось, прорыты были каналы и целая сеть меньших канав, куда вода в случае надобности отводилась из рек или поднималась посредством особых машин. Вообще земледелие у вавилонян стояло на высокой степени развития, и, прежде всего, находили применение те научные знания, которыми обладало вавилонское естествоведение. В пособие земледельцу существовали даже руководства, в которых разъяснялись лучшие способы обработки земли, указывались времена посевов, перечислялись вредные для земледелия птицы и животные, которых должно было истреблять. В области землевладения, по-видимому, господствовала система мелкой поземельной собственности, как об этом можно судить по многочисленным документам, представляющим собою акты по покупке или продаже небольших земельных участков, а также и отдаче их в аренду на известные сроки. Ввиду первостепенного значения землевладения в Вавилонии, эти акты совершались почти с религиозной торжественностью, свидетельствовались особым царским нотариусом и рукоприкладством нескольких лиц и обыкновенно заключались страшными заклинаниями и проклятиями против всякого, кто бы дерзнул нарушить заключенное условие до истечения его законной силы. В этих документах подробно обозначались границы продаваемого или сдаваемого в аренду участка (почти совершенно тем же слогом, который практикуется и теперь в подобных актах), указывались его размеры, исчислялся весь хозяйственный инвентарь с полным обозначением стоимости каждого отдельного предмета, излагались условия, и все это, написанное на мягкой глиняной плитке и скрепленное печатями или просто отпечатком ногтя большого пальца заинтересованных лиц, получало значение законного акта, предъявлявшегося судье в случае какого-либо спора. Таких клинописных документов до нас дошло множество, и они представляют глубоко интересный материал для изучения социально-экономического состояния вавилонского народа. В них заключаются также данные и для ознакомления с родовыми и семейственными отношениями. Народ, по-видимому, делился на роды, которых крепко держались принадлежащие к ним семейства, так как с этим связывались различные экономические интересы (например, в землевладении). Родовое чувство было весьма развито у древних вавилонян, и в документах непременно делается указание на то, чей сын данный покупатель или продавец и к какому он принадлежит роду. Семейные отношения носили устойчивый, патриархальный характер. Хотя полигамия допускалась, но она не была господствующей формой, и мать в семействе занимала весьма почетное место, так что во многих документах имя матери стоит даже прежде имени отца. По ассирийским законам сын, оскорбивший свою мать, подвергался более тяжкому наказанию, чем за оскорбление отца. Нарушение супружеской верности подлежало наказанию, для женщины более тяжкому, чем для мужчины. Как мужчины, так и женщины придавали весьма большое значение внешности. Мужчины более или менее достаточных классов непременно появляются на монументальных изображениях с завитой бородой и длинными локонами на голове, а женщины доводили свой туалет до причудливой изысканности, нисколько не уступающей модам новейшего времени.

Промышленность и торговля

Промышленность и торговля. Для удовлетворения изысканных потребностей культурной жизни, конечно, недостаточно было произведений земледелия, а потому рядом с ним существовала высокоразвитая промышленность. Вавилоняне, как и ассирияне, особенно славились производством великолепных материй и ковровых изделий всякого рода. Материи отличались большим изяществом красок и рисунков. Для украшения материй избирались сюжеты из истории, мифологии, ботаники, зоологии — действительной или фантастической, так что парадный плащ царя был как бы художественным воспроизведением всего подвластного ему мира. Рукодельем этого рода обыкновенно занимались женщины гаремов. Слава вавилонских материй известна была всему тогдашнему цивилизованному миру. Даже в позднейшее время, в период политического упадка Вавилона, вавилонские узорчатые материи и ковровые изделия были предметом поэтического восторга римских поэтов, а римские богачи платили за них бешеные деньги. Так, Метелл Сципион заплатил за вавилонскую материю для стола (triclinaria babylonica) 800000 сестерций (около 45000 руб.), а Нерон за такую же материю заплатил четыре миллиона сестерций, то есть более 200000 рублей. Вавилонская промышленность не ограничивалась только этой областью производства. Вавилонянин, обязанный своим благосостоянием почти исключительно природе, даже на высшей ступени своего культурного развитии не терял своей тесной связи с природой и в самых мелких принадлежностях домашнего культурного обихода старался воспроизводить всевозможные явления природы. Поэтому трудно указать такой предмет из этого обихода, на котором не отразилось бы влияние близости к природе. Не было такой оконечности в таких, например, предметах, как кресла, лежанки, мечи, колесничные дышла, зонтики, опахала, палки для прогулки, ложки и вилки и т. д., которая не изображала бы какого-нибудь явления из окружающего мира, вроде головы или лапы льва, шеи коня, фигуры быка и т. д. Даже простой солдатский столик в палатке не обошелся без того, чтобы не получить подобного украшения в виде копыт, которыми заканчиваются его ножки. Особенно художественной отделкой отличались дышла колесничные и вообще упряжь богатых людей, а особенно царей. Кроме разной работы по дереву, вавилонские ремесленники славились своими металлическими работами, и доводили свое искусство также до высокой степени совершенства, выделывая, например, из бронзы листики пальм, из золота и серебра — всевозможные предметы для украшения мебели и одежд. Знаменитое дамасское искусство, насечки золотом или серебром по оружию и другим предметам, было только наследием подобного же искусства древних вавилонян, которые также не знали себе соперников в граверном искусстве по дорогим камням и из глины умели выделывать всевозможные изящные безделушки и предметы домашнего комфорта. Такое широкое разнообразие ремесленной промышленности представляется тем более замечательным, что большую часть необходимого для нее сырого материала нужно было доставать из соседних стран. Этой потребности удовлетворяла обширная торговля, которая в период расцвета Вавилона имела всемирный характер. Если первоначальное кушитское население больше отличалось склонностью к земледелию, то последующее семитское наслоение принесло с собой живой торговый дух, чему чрезвычайно благоприятствовало географическое положение Вавилона. Расположенный в точке соединения Верхней и Нижней Азии в имея в своем распоряжении две большие реки, дававшие ему возможность удобного сообщения с Персидским заливом и Индийским океаном, Вавилон скоро сделался складочным местом для караванов, производивших торговлю между Востоком и Западом, а также портом, где собирались мореплаватели, прибывавшие с берегов Африки, Аравии и Индии. На базарах его толпились покупатели со всего мира. Из Армении по обеим рекам приходили целые транспорты дорогих вин на особого устройства кожаных лодках, которые, по сдаче товара в Вавилоне, легко разбирались и вьюком отвозились обратно. Из Индии привозились деревья дорогих пород и драгоценные камни, шедшие, между прочим, на выделку именных печатей, которые, по свидетельству Геродота и памятников, составляли необходимую принадлежность всякого более или менее зажиточного вавилонянина. Из Персии приходили транспорты шерсти, из Аравии — благовонные травы и пряности всякого рода, из Эфиопии — золото, слоновая кость. Сухопутная торговля велась по определенным, проторенным трактам, которых было известно в древности шесть и которые приводили Месопотамию в близкое и удобное сношение со всеми окружающими странами и особенно с торговыми центрами Финикии и Малой Азии. По этим трактам существовали особые «царские дома» или станции, где торговцы и путешественники могли находить себе удобный ночлег. Таких станций на большой дороге, тянувшейся от Суз через Вавилонию до Сард в Малой Азии, по счету Геродота, было 1100. Великолепные пути для торговли представляли обе большие реки, судоходные на всем своем течении по Месопотамии, а также их многочисленные притоки и искусственные каналы, особенно знаменитый Царский канал — Нагармалка, по своей глубине и ширине вполне пригодный для беспрепятственного плавания торговых судов. Главным центром морской торговли был Персидский залив, откуда корабли имели свободный выход в океан. В общем, торговля была более важным источником для обогащения Вавилона, чем спорадическая завоевательность его великих царей, и торговая слава его пережила его политическое могущество. Еще апостол Иоанн в своем Апокалипсисе, предсказывая окончательное падение Вавилона (если этот термин понимать не в иносказательном смысле), почти с изумлением перечисляет то разнообразие товаров, торговля которыми производилась там и в его время, «товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных, и жемчуга, и виссона, и порфиры, и шелка, и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих» (XVIII, 12, 13). Столь обширная торговля предполагает развитую метрологию, и действительно, уже весьма рано мы встречаем в Вавилонии следы строго выработанной метрологической системы, которая потом сделалась господствующей во всей Западной Азии и перешла даже в наследие грекам и римлянам. Что касается мер длины, то естественные орудия измерения ее посредством пальцев, ладоней, локтей, ступней были приведены в стройную систему математически соразмерных единиц, среди которых главными были: линия, составлявшая 1/12 большого пальца, большой палец = 1/12 ступни ноги, ладонь = ⅓ ступни, ступня = 12 большим пальцам, локоть = 20 большим пальцам или 24 обыкновенным, трость = 2 шагам, плетр = 60 локтям, стадия (аммат-гагар) = 600 шагам или 360 локтям, парасанг = 30 стадиям. На основании разных архитектурных данных вычислено, что линия равнялась 0,002 м, и сообразно с этим другие меры длины будут равняться: большой палец = 27 мм, ладонь = 108 мм, ступня = 324 мм, локоть = 5 4 0 мм, трость = 1,620 м, плетр = 32,400 м, стадия = 194,000 м, парасанг = 5 км 822 м. Среди этих мер был целый ряд промежуточных, отношения которых определяются обыкновенно числами 3, 12, 60, а иногда 2, 5, 10 и проч. Из мер емкости наиболее были в употреблении: лог = ¼ каба, каб = ⅓ гина, гин = ½ сатона, сатон = ½ бата, бат или эфа (для сыпучих тел) = ½ кора. Точный объем этих мер определяется лишь предположительно; но по приблизительному вычислению лог равнялся 0,546 литра, и следовательно, каб = 2,187 литра, гин = 6,561 литра, сатон = 13,122 литра, бат или эфа = 39,366 литра, кор = 3 гектолитрам и 93,660 литрам. Эти меры буквально повторяются в Библии, хотя и в несколько измененном виде. Металлом, который служил меновой ценностью в торговых делах, было главным образом серебро. Монетной системы у древних вавилонян собственно не было, но ее заменяла весовая система драгоценных металлов. Наиболее ходячей мелкой единицей этой весовой системы был сикль, составлявший 60-ю часть мины, которая, в свою очередь, составляла 60-ю часть таланта. В весе этих единиц, впрочем, не было устойчивости, и он значительно колебался. Известно, что талант был двоякого рода — тяжелый и легкий, причем последний был вдвое легче первого, а сообразно с этим видоизменялся вес и других единиц. Тяжелый талант серебра весил 60,6 кг. По этому расчету мина весила 1,010 грамм, сикль — 16,83 грамм; легковесный талант — 30,3 кг, мина — 505 грамм, сикль — 8,41 грамм. Тот же самый вес одинаково применялся, в крупных единицах, к серебру и золоту; но в меньших единицах вес для золота был особый. Золотой сикль, например, в легком таланте весил 11,22 грамма, и это различие обуславливалось желанием упростить при расчетах относительную ценность серебра и золота, составлявшую в то время пропорцию 1:13⅓. Под влиянием Вавилона эта система распространилась по всей Западной Азии, и с ней мы постоянно встречаемся в Библии, хотя в Палестине, как и в других странах (к которым нужно причислять и Грецию), она в частностях видоизменялась. С течением времени в самом Вавилоне установилась некоторая разница между весовой системой и системой ценностей, так что денежный талант считался только в 50 мин и состоял, для круглого счета, из 3000 сиклей (вместо 3600 сиклей весового таланта). Сикль серебра, по указанному расчету, равнялся 3 франкам 36 сантимам, или 84 коп. на наши деньги, мина = 50 руб. 40 коп. и талант = 2,520 руб. Соответствующая система ценности на золото была в 13⅓ раз дороже. Так как монет собственно не было, то употреблялись слитки в виде брусков, колец, животных, которые имели определенный вес или, в случае неопределенности его, взвешивались на весах. Сообразно с этой системой можно составить себе некоторое понятие о ценах на предметы хозяйственного обихода в Вавилонии. Так, в одном документе, содержащем в себе акт о продаже земельного участка со всем хозяйственным инвентарем, перечисляются, между прочим, следующие предметы с обозначением их стоимости: 1 колесница с упряжью — 100 (сиклей?) серебра; 6 упряжей для лошадей — 300 серебра; 1 осел финикийский — 30 серебра; 1 корова — 30 серебра; 2 собаки и 10 щенков — 12 серебра. Из других документов известно, что рабыни покупались за 1½ мины серебра, хотя эти цены значительно изменялись, смотря по состоянию невольничьего рынка, в свою очередь находившегося в зависимости от захвата пленных во время походов. При обширности и оживленности торговли в В. весьма естественно было широкое развитие кредитной системы (см. Банки).

Письменность, наука и искусство

Уже в весьма отдаленное время В. располагала знанием особого рода письма, который известен под названием клинописи. Происхождение ее еще недостаточно исследовано, но уже и при теперешних данных можно с вероятностью полагать, что первобытной формой ее был идеографизм или пиктография, по которой записываемый предмет копировался с природы. Древнейшим материалом письменности, по-видимому, было дерево, так как вавилонское слово лихуси, означающее этот материал, имеет перед собой определительный знак дерева. Этот материал представлял больше удобства для изображения округлых фигур; например, солнце писалось посредством начертания круга. Но впоследствии самым обычным письменным материалом сделалась глина, из которой приготовлялись особого рода плиты или цилиндры. На мягкой массе их особым стилем или палочкой выдавливались письменные знаки, которые уже по самому свойству этого материала получили характер клиньев, так что солнце изображалось уже не правильным кругом, как раньше, а кругообразным сочетанием нескольких клиньев, не , а , каковой знак впоследствии упрощен был еще более, получив лишь условное значение солнца (в ассирийском письме ). Но что идеографизм был первоначальной формой этой письменности, ясно указывают такого рода изображения, как — «звезда», — «рука» (очевидное воспроизведение пяти пальцев руки) и т. д. Эти знаки с течением времени подверглись постепенному упрощению: позднейшая вавилонская клинопись значительно отличается от более сложной клинописи древнейшего времени, а ассирийская клинопись, в свою очередь, отличалась от вавилонской, хотя нужно заметить, что и в позднейшее время в наиболее важных документах, особенно священных книгах, мы встречаемся с древнейшей сложной системой письма, которая имела в глазах вавилонян священное значение. Клинообразные знаки имеют различное положение: отвесное, горизонтальное или косое. Иногда из двух клиньев делается один сложный, и затем еще употреблялись особого рода углы, которые, впрочем, можно считать также сложными клиньями, соединенными под прямым или тупым углом ( и т. д.). На мягкой массе глины клинья делались с большой легкостью и удобством. Надавливая стиль, писец делал толстый конец клина, а вынимая его из глины, он легко мог провести тонкую черту в том или другом направлении. Многие достигали в этом отношении замечательного искусства. Исписанная такими клиньями глиняная плита или цилиндр сушились на солнце или обжигались в огне, и запись увековечивалась. По своему внутреннему характеру вавилонская клинопись представляет собой систему силлабическую. Она остановилась на той ступени развития письма, на которой знаки изображают собой не отдельные звуки, как в нашем письме, а известные слоги в их разнообразных сочетаниях. Тут мы видим систему ребуса, по которой известное слово разлагается на слоги, им подыскивается соответствующее значение и сообразно с этим значением они изображаются клинописью. Ясно, что система эта весьма сложная, и для изучения ее требовалось много труда и времени. Силлабических знаков было много, и трудность их заучивания увеличивалась еще оттого, что один и тот же слог мог иметь и звуковое, и идеографическое значение, вследствие чего и читался различно. Такая раздвоенность зависела от самого происхождения клинописи. Изобретателями ее были древнейшие жители В. — сумиры и аккады, которые, конечно, изобретали ее для своего кушитского языка, и потому у них не было раздвоения между знаками и идеографическим их значением; знак звезды, например, по своему звуковому произношению и по своему идеографическому значению, и по фонетическому произношению был анна или ан = «звезда». Эту систему письма вполне усвоили себе поселившиеся в В. и поглотившие в себе древний этнографический элемент семиты; но при этом они встретились с серьезным затруднением, так как знаки кушитского языка не соответствовали семитскому. Звезда на вавилонско-семитском языке была не ан, а шаму; поэтому идеографически знак звезды у них читался шаму, но когда этот знак стоял не самостоятельно, а лишь в качестве слога в целом слове, то семиты не могли освободиться от его аккадского первоначального значения и читали его ан. Если принять во внимание, что двоякая система чтения смешанно встречается не только на одной и той же плите и странице, но часто и в одном и том же слове, особенно в сложных собственных именах, то трудность чтения клинописи станет очевидной. Тем поразительнее становится торжество новейшего научного гения, сумевшего проникнуть в тайну клинописи и вполне разобраться в ее сложной системе. История открытия ключа к чтению клинообразных надписей настолько интересна, что здесь не излишен будет краткий очерк ее.

Путешественники по Персии и Месопотамии, уже начиная с XVII в., стали обращать внимание на какие-то странные, вроде клиньев, надписи, которые поражали их своей загадочностью. Некоторые из памятников с подобными надписями, особенно в Персеполе, принадлежали, как известно было из свидетельств древних писателей, царям Ахеменидской династии, а именно Дарию, сыну Гистаспа и его преемникам. Надписи обыкновенно представляли собой три различных вида клинописи, и так как эти три рода надписей всегда следовали друг за другом, то сразу можно было предположить, что то были лишь различные переводы одного и того же текста. Подданные персидских царей принадлежали к различным народностям и говорили на различных языках. Как и теперь турецкие паши на Востоке обыкновенно публикуют султанские указы на турецком, арабском и персидском языках, чтобы сделать их понятными всему разноязычному населению своих провинций, так и древние персидские цари принуждены были прибегать к изданию своих указов на нескольких языках. Одна из трех надписей, постоянно стоявшая впереди других, очевидно должна была быть на древнеперсидском языке — языке самого царя. Между тем персидский текст, по счастью, представлял для исследователя меньше затруднений, чем два сопутствующих ему других. Число различных знаков, встречавшихся в этого рода надписях, не превосходило сорока, причем некоторые группы знаков отделялись между собой особыми косыми клиньями. Если предположить, что эти отделенные между собой группы знаков были слова, то, судя по множеству знаков в каждом слове, можно было думать, что знаки означают собой буквы, а не слоги. Затем можно было догадываться, что надписи нужно читать слева направо, так как слева все строки шли правильно, одна под другой, не выступая из одной линии, между тем как справа оконечности их были неровны. Эти соображения послужили исходной точкой, отправляясь от которой немецкий ученый Гротефенд произвел свое гениальное открытие (1802 г.). Он заметил, что клинообразные надписи обыкновенно начинались тремя или четырьмя словами, из которых одно разнообразилось, а другие оставались без изменения. Изменяемое слово имело три формы, хотя на одном и том же памятнике оно появлялось постоянно в одной и той же форме. Отсюда Гротефенд предположил, что изменяемое слово, вероятно, есть имя царя, а следующие за ним, неизменяемые, означают титулы царя. Одно из предполагаемых имен встречалось в надписях чаще других, и так как оно по количеству знаков было слишком коротко для имени Артаксеркса и слишком длинно для имени Кира, то можно было наудачу догадываться, что оно означает собой или Дария, или Ксеркса. Опираясь на свидетельства классических писателей, что некоторые из памятников с подобными надписями были поставлены Дарием, Гротефенд предположительно придал составляющим начальное слово одной надписи знакам значение, соответствующее буквам имени Дарий в его древнеперсидской форме (Дарайявус) Так у него получилось предположительное чтение шести клинообразных букв. Обладая таким запасом букв, он обратился к исследованию другого царского имени, которое также встречалось в нескольких надписях и имело приблизительно такую же длину, как и имя Дария. Это слово, по его предположению, могло быть именем Ксеркса (по-древнеперсидски Хсайярса); но если так, то заключающаяся в середине его буква P должна по своему клинописному знаку соответствовать подобному же знаку третьей буквы в слове Дарий. К необычайной радости ученого, так именно и оказалось в действительности: в обоих словах буква p изображалась группой, состоящей из трех горизонтальных клиньев и одного отвесного - . Это было лучшим доказательством, что Гротефенд находился на верном пути к чтению клинообразных надписей. В этом окончательно убедило его исследование еще одного длинного имени. Оно представляло собой ряд знаков, из которых вторая половина была совершенно тождественна со знаками в имени Ксеркс. Ясно отсюда, что это было не что иное, как начертание имени Артаксеркс. Что это было действительно так, не могло быть никакого сомнения ввиду того, что вторая буква в нем по своему начертанию была тождественна с начертанием буквы P в прочитанных ранее именах. Получив таким образом некоторый запас определенных по своему звуковому значению знаков, Гротефенд с помощью его приступил к чтению неизменяемых слов, следовавших за именами царей, и в одном из них отгадал древнеперсидское слово царь (хсайятия), которое, постоянно следуя за собственными именами царя, немедленно повторялось еще раз, предшествуемое еще одним неизменяемым словом, очевидно, означавшим «великий». И вот немецкий ученый, к изумлению всего мира, привыкшего смотреть на клинопись, как на неразрешимую загадку, ключ к которой потерян навсегда, прочел первые строки клинообразных надписей, которые в его переводе гласили: «Дарий, царь великий, царь-царей», «Ксеркс, царь великий, царь-царей» и т. д. Самому Гротефенду, впрочем, не удалось закончить начатого дела, и существенные успехи в этой области были сделаны лишь много лет спустя, когда более основательное изучение древнеперсидского (зендского) языка дало в руки ученым больше лингвистического материала при разборе надписей. Этим материалом с блистательным успехом воспользовались такие ученые исследователи, как француз Бюрнуф, немец Лассен, и англичанин Генри Роулинсон (которому, между прочим, принадлежит открытие и исследование длинной надписи Дария на скале в Бегистуне). Они составили небольшой алфавит и при помощи его начали переводить древнеперсидские надписи. Чтение персидских клинообразных надписей, таким образом, сделалось совершившимся фактом, и теперь оставалось еще только разгадать два других текста, значившихся на тех же клинописных памятниках. Но задача эта была не легкая. Слова в этих текстах не отделялись одно от другого, и знаков было чрезвычайно много. С помощью, однако, собственных имен царей и эти два текста мало-помалу уступили терпеливой настойчивости и прозорливости ученых исследователей, которые наконец открыли, что одна из них была на первобытном кушитском языке, а другая на языке очень похожем на еврейский язык Библии. Клинописные памятники, почти вслед за тем найденные Боттой и Лейярдом в Ассирии и Вавилонии, показали, какому именно народу принадлежал язык последней надписи. Найденные в развалинах Ниневии клинописные плиты оказались написанными на том же языке и представляли ту же самую систему клинообразного письма, которая в упрощенном виде была усвоена персами. Отсюда стало очевидным, что последняя надпись была на языке семитского населения Ассиро-Вавилонии, для которого персидские цари и предназначали, между прочим, свои указы. Для проверки найденного таким образом ключа к чтению клинообразных надписей вскоре открылось обширное поприще в громадных письменных сокровищах Ниневийской и других библиотек, открытых под мусором развалин. Хотя раскопка их началась еще недавно, масса собранного и прочитанного литературного материала древней Ассиро-Вавилонии даже теперь во много раз больше всей Библии. Несмотря на встречающиеся затруднения, искусство чтения клинописи быстро развивается с каждым годом и теперь уже ассириология (как стала называться наука чтения клинописи) не представляет собой секрета немногих специалистов, а распространена в кружках довольно широких. Разбирать клинопись в ее печатном воспроизведении гораздо, впрочем, легче, чем на клинописных памятниках.

Произведения клинообразной письменности в Вавилонии уже с весьма древнего времени начали собираться в особые книгохранилища или библиотеки. Таких библиотек было много, они имелись при всяком более или менее значительном храме, но самая типическая и наиболее исследованная из них есть дворцовая библиотека Ассурбанипала, открытая Лейярдом в Куюнджике, на месте развалин древней Ниневии. При своих раскопках этот английский ученый открыл две довольно обширных комнаты, пол в которых на ¾ аршина был завален глиняными плитками с клинообразными надписями. Вся эта огромная масса исписанных плит обрушилась сверху, с деревянных полок, на которых они были размещены в правильном порядке. Местами плитки случайно сохранили свой прежний порядок, но в значительной степени представляли собой беспорядочную массу разрушенного материала. При более тщательном исследовании оказалось, что плитки помещались некогда в верхнем этаже дворца, но во время разрушения дворца, при разгроме Ниневии, они всею массой обрушились вниз, проломив свод, отделявший нижний этаж от верхнего, и с того времени лежали под мусором развалин. Масса плит погибла навсегда, но и сохранившихся достаточно для того, чтобы составить себе ясное понятие как о самом порядке, принятом в библиотеке, так и о содержании ассиро-вавилонской литературы вообще. Клинописные плитки, размером 1½-9 дюймов высоты и 1-6 дюймов ширины, при толщине до 4½ дюймов, были расположены в известном систематическом порядке, под определенными номерами, причем, если содержание трактата не укладывалось на одной плитке, оно продолжалось на следующих плитках той же формы и того же размера с обозначением их связи между собой. Каждый трактат имел свое особое заглавие, состоявшее из его начальных слов (все равно как в книгах еврейской Библии), и это заглавие, затем, повторяется на всех плитках, принадлежащих к одному и тому же трактату. Так, один огромный астрономический трактат, состоящий более чем из семидесяти плиток, носит, по своим начальным словам, заглавие: «Когда боги Ану и Илу», и затем в конце каждой из плиток значится, что это первая плитка трактата «Когда боги Ану и Илу», вторая плитка трактата «Когда боги Ану и Илу», третья плитка того же трактата и т. д. до конца серии. Мало того: чтобы еще более обеспечить правильную последовательность плиток одной и той же серии, последняя строка каждой из них повторялась в начале следующей плитки. Наконец, открыты были каталоги, писанные на подобных же плитках, а затем еще особые маленькие плитки с одними заглавиями трактатов, очевидно, представлявшие собой нечто вроде подвижных каталогов на карточках. Эта огромная, в высшей степени благоустроенная библиотека была плодом меценатства многих ассирийских царей, хотя получила свой окончательный вид при Ассурбанипале, последнем и высшим выразителе ассирийской культуры. Как все в Ассирии, так и эта библиотека была в сущности подражанием библиотекам в Вавилонии, где они существовали почти во всех главных городах, среди которых, по свидетельству Бероза, был особенно известен Пантибибла — «город книг», вероятно, греческая форма Сиппары, этого древнейшего хранилища священных книг Вавилонии. Должность библиотекаря считалась настолько важной, что ее обыкновенно занимали высшие сановники и даже братья царя. При библиотеках существовали целые штаты писцов, которые тщательно переписывали древние тексты. Копии делались с чрезвычайной тщательностью, причем отмечались все пробелы или непонятные знаки и слова в древних письменах, иногда с присоединением предположительного перевода их на современный язык.

Такое широкое развитие библиотечного дела предполагает, вместе с тем, широкое развитие грамотности и научно-литературного образования в народе. И действительно, несмотря на то, что халдейская клинопись представляла собой весьма сложную систему, требовавшую больших усилий для основательного изучения, грамотность была широко распространена среди вавилонян. Судя по многочисленным торгово-договорным документам, в которых мы встречаемся с лицами всяких званий и состояний, можно даже предполагать, что безграмотность была редким исключением среди них. И это неудивительно, если принять во внимание высокое развитие в древней Вавилонии школьного дела. У вавилонян существовала строго развитая дидактическая система. Для новопоступивших в школы учеников имелись упрощенные руководства. В последнее время открыт целый список книг, в которых содержатся уроки, назначавшиеся детям для заучивания. Они состоят из поэм и гимнов, как, например, «Меродах господин славы» и др., или из басен, как «рассказ о лисице», «рассказ о воле и лошади», «рассказ о близнецах» и т. п. Отсюда ясно, что вавилонские учителя старались придать первоначальному обучению не только легкость, но и занимательность. Лисица в этих древних детских руководствах играет не менее важную роль, чем в подобных же руководствах нашего времени. На одной плитке, найденной в библиотеке Ассурбанипала, содержится урок для юной ассирийской принцессы в складывании и чтении ассирийского письма. После чтения и письма тщательно изучалась грамматика. В той же библиотеке открыто множество учебных пособий в виде силлабарий, грамматик, словарей и всевозможных научных руководств. Кроме живого, разговорного языка, в вавилонских школах изучался и древний, мертвый язык — сумиро-аккадский, бывший языком богослужебным и научным, подобно латинскому языку в средние века; изучение его облегчалось множеством переводных пособий. Этот мертвый язык употреблялся в литературе до позднейшего времени, но изучение его составляло уже предмет высшего научного образования и знание его было принадлежностью того, что в Ассиро-Вавилонии известно было под названием «халдейской мудрости». Эта мудрость преподавалась в высших придворных или храмовых школах, где учителями состояли «халдейские мудрецы», выпускавшие из своих школ подобных же мудрецов.

Халдейская мудрость обнимала собой различные отрасли научно-литературного знания, содержание и характер которого с достаточной полнотой выступает перед нами в вавилонской литературе, переполнявшей собой библиотеки. Главным содержанием этой литературы были религиозные трактаты, в которых изложена чрезвычайно запутанная теология и космогония вавилонян. Трактаты эти имеют вид поэм, в которых излагаются похождения богов и богинь, а также и полубогов или полумифических героев. Так, особенной известностью пользуется поэма о нисхождении Истары в ад, служащая главным источником для ознакомления с загробными верованиями вавилонян. Космогонический характер имеет знаменитая халдейская эпопея об Издубаре, открытая в ниневийской библиотеке и прочитанная и изданная покойным английским ассириологом Дж. Смитом под названием: «Халдейская книга Бытия» (в соответствие с первой книгой Библии). В этой эпопее, состоящей из двенадцати песен, подробно излагаются вавилонские сказания о происхождении мира и первобытных временах, закончившихся всемирным потопом. Эти сказания во многих отношениях весьма сходны с библейскими, особенно в рассказе о потопе, составляющем содержание 11-й песни. Главный герой поэмы, Издубар, во многих отношениях напоминает собой библейского Нимрода, так как, подобно последнему, он был великим звероловом и отличался многими подвигами в борьбе со львами и буйволами. С другой стороны, Издубар представляет собой прототип греческого Геркулеса, подвиги которого находят себе соответствие в подвигах вавилонского героя. Но вавилонская литература не ограничивалась теологией и полумифическими космогониями; в ней почтенное место отводилось и точным наукам, в особенности математике. Ум вавилонянина отличался большой способностью к математическим вычислениям и рано выработал довольно удобную систему числовых знаков. Система эта весьма проста и близко подходит к системе римской, хотя для выражения чисел у вавилонян употреблялись обычные клинописные знаки, клинья и угольники в разных сочетаниях. Один клин означал 1, два клина 2 и т. д. до 10, которое выражалось углом ; 20 — два таких угла, 30 — три угла и т. д. 100 выражалось посредством ; при умножении сотен перед знаком ставился знак множителя; так, например, тысяча изображалась знаком десяти перед знаком ста , так что для выражения цифры 1891 года потребовалась бы такая система клинообразных знаков:

Система эта значительно упрощалась допущением условных знаков, так что, например, вместо того, чтобы писать цифру 90 посредством девяти знаков, можно было написать один клин в значении 60 (основной цифры при крупных вычислениях) и затем три десятичных знака. На плитах, найденных в Сенкерехе, излагается целый ряд числовых квадратов и кубов в совершенно правильном вычислении. Знаменитая таблица умножения, изобретение которой приписывалось Пифагору, ведет свое происхождение от вавилонян или, вернее, от аккадов. В вычислениях у вавилонян господствовала система дуодецимальная, основной крупной единицей в которой было число 60, составившееся из умножения 12 (месяцев) на 5 (пальцев руки). Эта система была господствующей во времясчислении. Год у вавилонян разделялся на 12 месяцев по 30 дней, с дополнением их пятью добавочными днями; период в 60 лет составлял соссу, период в 600 лет — неру и в 3600 лет — сару. Такими периодами в вавилонских летописях обыкновенно обозначается хронология, для понимания которой необходимо знать эту систему. День разделялся на 12 часов, час на 60 минут и минута на 60 секунд, так что часы, минуты и секунды у вавилонян были вдвое длиннее наших. В тесной связи с времясчислением стояла астрономия, которая, под поощряющим влиянием самого культа (сабеизма) и при благоприятных условиях для наблюдения, — всегда чистом и ясном небе, — получила весьма значительное развитие уже в древнейшие времена. Главным астрономическим сочинением были «Наблюдения Бела» на 72 плитах, написанных еще для библиотеки Саргона I в Агаде. В нем с достаточной полнотой выступают астрономические знания вавилонян. Они уже рано отличали планеты от неподвижных звезд и первые изобрели круг зодиака, с обозначением его последовательных пунктов фигурами животных — вола, барана, скорпиона, дракона, орла и т. д.; вели точную запись солнечных и лунных затмений, с указанием их причин и даже предсказанием их (хотя и не всегда оправдывавшимся); догадывались о действительной отдаленности Солнца, Луны. Для астрономических наблюдений при храмах существовали обсерватории, которые имели громадное общественное и государственное значение, так как астрономия в значительной степени имела астрологический характер и разные небесные явления ставились в ближайшее соотношение с событиями на земле. По тому или другому виду луны, по тем или другим сочетаниям звезд халдейские астрологи старались предсказывать будущее — урожай, голод, войну, наводнение и т. д., и все — от царя до последнего поселянина — прислушивались к ним с напряженным вниманием. На основании астрономических наблюдений халдейские мудрецы составляли годичные календари с предсказанием погоды на каждый день. Меньше астрономии были развиты география и история, из которых первая состояла в простом перечне городов и стран, подлежавших завоеванию или завоеванных, а вторая никогда не поднималась выше первобытной летописной формы с отметкой выдающихся подвигов царей. Из других наук можно упомянуть еще о медицине, в которой, как и в астрономии, суеверно-знахарский элемент далеко преобладал над научным. Таким характером отличался и диагноз болезни. Так, в случае болезни сердца вавилонская медицина предписывала, чтобы врач, после приема больным множества всяких лекарств, которые требовалось тщательно перемешать и хорошенько перетереть, наблюдал на четвертый день за лицом своего пациента: «если лицо будет белым, то сердце человека исцелено; если оно покажется темным, то сердце его все еще пожирается огнем; если оно покажется желтым, то в течение дня человек выздоровеет; если оно покажется черным, то ему сделается хуже, и он не будет жить». Вообще нужно сказать, что халдейские врачи не славились своим искусством, и в серьезных случаях больные (цари) обращались к искусству египетских или, позже, греческих врачей.

Гораздо больше, чем медициной, Вавилония славилась своей магией, которая играла огромную роль в общественной жизни народа и считалась уменьем сноситься с высшим или низшим миром духов, чтобы привлечь их содействие к достижению известной цели на пользу или во вред людям, равно как и к предсказанию будущего. Магией, разделявшейся на белую и черную, смотря по тому, направлялась ли она к добру или ко злу, занимался особый класс людей, — так называемых магов или волхвов, — отличный от жрецов, хотя и стоявший в близком отношении к религиозному культу. Разными причитаниями, заговорами и волшебными формулами эти волхвы призывали тех или других богов и при помощи их думали исцелять болезни, прогонять заразу, разрешать бесплодие, удлинять жизнь или, наоборот, низводить на людей всевозможные беды — болезни, голод и т. п. Огромное количество дошедших до нас магических формул показывает, какое большое значение придавалось этой «науке» в Вавилонии. Слава вавилонских волхвов, под специфическим названием халдеев, гремела по всей Азии и проникала далеко на Запад.

Магия, как предмет изучения, была своего рода знанием; но по своим причитаниям и формулам она прямо переходила в область искусства, так как сила того или другого причитания находилась в тесной зависимости от его словесной выразительности или лирической восторженности. Поэтому длинные причитания суть своего рода поэмы, иногда достигающие большой силы. Тем же поэтическим характером отличаются и вообще литературные произведения Вавилонии. В области религиозной лирики выдаются гимны, которые по возвышенности и глубине чувства могут быть сопоставлены с подобными же гимнами или псалмами евреев. Рядом с поэзией у вавилонян была весьма развита музыка, находившая широкое применение при богослужении, а также при общественных и частных пиршествах, особенно во дворцах и домах знати. На барельефах часто встречаются изображения музыкантов, которые целыми оркестрами играют на разных музыкальных инструментах — флейтах, цитрах, арфах, цимбалах и др. По большим городам ходили уличные труппы музыкантов, состоявшие иногда из более чем 20 человек, с женами и детьми, которые подпевали или хлопали в ладоши. Эти уличные труппы по преимуществу состояли из пленников, и между ними в позднейшее время особенно славились своей музыкой иудеи. Что касается, наконец, пластических искусств, то в этом отношении вавилоняне создали много замечательного. Хотя они и не достигли ясного сознания идеала художественной красоты, но все-таки у них нельзя отрицать художественного чутья, ясно проявившегося во многих произведениях архитектуры и скульптуры. Их архитектура, правда, отличалась известной тяжеловесностью и часто непропорциональностью частей, так что храмы и дворцы походили скорее на крепости с изумительными по толщине стенами и малыми просветами; но художественное чувство давало себя знать в детальной отделке, например, ворот и входов, украшенных часто колоннадами, стиль которых перешел в наследие к грекам. Внутренность дворцов и храмов богато орнаментировалась произведениями скульптуры и ваяния. На этих произведениях лежит печать здорового реализма, старавшегося воспроизводить явления окружающего мира в их неприкрашенной действительности. В позднейших произведениях нельзя не заметить некоторой наклонности к преувеличению, например, в скульптурных фигурах человекообразных крылатых быков, которые своей чрезмерной мускульностью производят впечатление неестественности, хотя и не лишенной мощного величия. Вообще нужно сказать, что вавилонским художникам фигуры животных удавались лучше, чем фигуры людей, которые отличаются монотонностью композиции. В целой скульптурной галерее ассиро-вавилонских царей трудно заметить какую-либо вариацию в типе или выражении, неизменно носящем на себе печать сурово-непреклонного величия. Скульптурное искусство находило себе особенно широкое применение в барельефных изображениях, которыми украшались стены храмов и дворцов. Вавилонянам известна была и живопись, к которой часто прибегали скульпторы с целью оживления своих произведений; затем, она находила себе также широкое применение при орнаментации внутренних стен. Живописные изображения, которых, к сожалению, сохранилось очень мало, естественнее и проще скульптурных.

Литература предмета

Источники по изучению Вавилонии распадаются на два класса, из которых к первому принадлежат древние свидетельства классических писателей, а ко второму — клинописная литература. Среди классических писателей первое место принадлежит Геродоту, который посвятил В. первую из 9 книг своей истории. Здесь можно найти массу драгоценного материала для изучения бытовой стороны жизни вавилонян, хотя в то же время нельзя не заметить обычного у Геродота недостатка — отсутствия должной критической проверки сообщаемых с чужих слов сведений. Более существенное значение имеет сочинение вавилонского жреца Бероза, написавшего историю В. на греческом языке для современников Александра Великого и пользовавшегося при ее составлении подлинными вавилонскими документами. К сожалению, сочинение его (Βαβυλωνικά) дошло до нас только в отрывках и извлечениях у позднейших писателей (И. Флавия, Евсевия и др.). Из этих отрывков видно, что Бероз особенно подробно излагал историю первобытных времен. Его сообщения подтверждаются новейшими открытиями. К этому же классу можно отнести Библию, в которой имеется много ценного материала для изучения как внешней истории Вавилонии в периоды соприкосновения ее с историей иудейского народа, так и особенно внутреннего быта вавилонских царей. К другому классу источников принадлежит вся богатейшая по своему разнообразию клинописная литература, которая дала возможность вполне восстановить историю Вавилонии во всех подробностях ее политической и культурной жизни и чрезвычайно усилила интерес к ней. Если в прежнее время, при скудости источников, история В. представляла лишь набор тощих и неправдоподобных сведений, то теперь она получила вполне научный характер, несмотря на то, что некоторые периоды еще нуждаются в дополнительном материале, который изобильно доставляется раскопками.

Из новейших обработок истории Вавилонии (кроме указанных под словом Ассирия) можно указать следующие сочинения: G. Rawlinson, «The five great Monarchies of the Eastern world» (2-е изд., 1871 г., в I и II т.); G. Smith, «History of Babylonia» (1877 г.); IV и V тома F. Lenormant, «Histoire ancienne de l’Orient» (9-е иллюстрированное изд., 1885-87); Thiele, «Babylonisch-Assyrische Geschichte» (1886—1888); Hommel, «Geschichte Babyloniens-Assyriens» (Лейпциг, 1889 г.) и др. Сочинения Ленормана и Гоммеля богато иллюстрированы снимками с памятников. В нашей литературе история В. — еще непочатый край; есть несколько журнальных статей, но нельзя указать ни одного самостоятельного сочинения, если не считать небольшой книжки профессора Н. Астафьева: «Вавилоно-Ассирийские древности по новейшим открытиям» (СПб., 1882 г.). Из переводных сочинений можно указать на трактат Сэйса: «Ассиро-Вавилонская литература» (СПб., 1879 г.) и на соответствующие отделы в «Истории древнего Востока» Ленормана, в переводе Команина, (Киев, 1879 г.) и «Всеобщей истории» Г. Вебера (т. I, перевод Андреева-Чернышевского, Москва, 1885). К сожалению, перевод Ленормана сделан с устарелого издания, а соответствующий отдел в истории Вебера даже в новых изданиях (а следовательно, и в русском) не идет дальше ассириологии 70-х годов, между тем как с того времени наука сделала большие успехи.

А. Лопухин.

В статье воспроизведен материал из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

---

Вавилония, в древности название страны по нижнему течению Евфрата и Тигра. В более ранний период Вавилония делилась на несколько независимых государств. Культуре Вавилонии положили основание сумерийцы, оставившие письменность — иероглифы (см.) и клинопись (см.). Им принадлежат грандиозные осушительные и оросительные работы. Затем явились семиты — аккадяне (в 4-м тысячелетии до хр. эры). В 3-м тысячелетии до хр. эры раздробленность Вавилонии уступает место монархии, сочетающей интересы землевладельческой знати и выросшего торгового класса. Так наз. Древне-Вавилонское царство с центром в г. Вавилоне (см.), основанное в конце 3-го тысячелетия в результате вторжения в Вавилонию семитического племени амореев, объединило при царе-законодателе Хаммураби (см.) всю Вавилонию. В 13 в. до хр. эры начинается борьба В. с усилившейся Ассирией (см.). Борьба ассирийского торгового капитала с вавилонским заканчивается уничтожением самостоятельности Вавилонии. (начало 7 века до хр. эры). В 625 Набопалассар основывает Ново-Вавилонское (халдское) царство, достигающее наивысшего могущества при Навуходоносоре (604—562). В 537 Вавилония завоевывается персами.

Плодородные наносы благодаря разливам Тигра и Евфрата и системе каналов сделали возможным в Вавилонии ранний расцвет земледелия, на основе которого развились торговля и промышленность. Существовало производство тканей, ковров, ювелирных изделий и пр. Торговля велась караванами с Передней Азией, Персией, Арменией и Аравией. Морская торговля велась с Индией. Существовала развитая система права (кодекс Хаммураби). Торговые компании известны уже около 2300 до хр. эры. Крупные поместья (царя, храмов, знати) обрабатывались рабами и наемными рабочими, отчасти сдавались в аренду. Ремесла были организованы по группам, вроде цехов. Духовная культура Вавилонии получила весьма значительное развитие. Из наук получили особенное развитие астрономия (первонач. астрология, см.) и математика. Архитектурные сооружения отличались монументальностью (см. Ассиро-Вавилонское искусство).

Литература:

• Тураев Б. А., Классический Восток, т. I, Л., 1924;
• Хвостов М. М., История Древнего Востока, 2 изд., Москва, 1927;
• Никольский Н. М., Древний Вавилон, Москва, 1913 (местами устарела).

В статье воспроизведен текст из Малой советской энциклопедии.

---

См. также

• Вавилонская религия

Ссылки

• Вавилония //Википедия
• Всемирная история — Вавилон при касситской династии
• Афанасьева В. Аккадская К. Вавилоно-ассирийская литература.