Пустошенский могильник
А.Иванов
Раскопки в селе Пустоши, Судогодского уезда Владимирской губернии 1924 г. Владимирское издательство «Призыв» 1925 г.
Представляется частично
Село Пустоши, в котором находится описываемый нами могильник, расположено в юго-западном углу Судогодского уезда, пограничном с Егорьевским уездом, Рязанской губернии. Местность эта составляет наиболее низинную часть песчано-болотисто и равнины, которая охватывает половину Судогодского уезда и затем далеко заходит в пределы соседней Рязанской губернии. Здесь редко можно встретить возвышенный холм. На пространстве многих десятков верст тянутся сплошные болота, покрытые мхом, нес’едобными травами или чахлой древесной растительностью. При ширине от 1—10 в. и длине до 20 в. и более болота эти, надо думать, представляют остатки некогда обширного водного бассейна, доказательством чего служит наличие в них мощных торфяниковых образований. Исключение из общей картины составляют те немногие и незначительные площади, где еще в отдаленную эпоху, быть может, ближайшую к отступлению последнего ледника, оставленные ледниками пески были переработаны ветром и собраны в то плоские и довольно широкие, то узкие и более или менее высокие холмы, какие изредка наблюдаются здесь и являются как бы островами среди болотистой равнины. На одном из таких широких и плоских островов среди моря болот и лесов приютилось с Пустоши.
Существование в указанном селе могильника открыто совершенно случайно. Осенью 1923 г. крестьянин этого села С. Ф. Алексеев при рытье ямы под картофель вскрыл на своей усадьбе древнее погребение, которое находилось, по его словам, на глубине около 0,6 м и состояло из костяка и при нем бронзовых или медных вещей: шейных гривен (14), височных колец (5), ручных браслет (6), малых спиральных колец, нарукавных нашивок и разнообразных подвесок (3). Летом 1924 г. мной совершена была поездка на место находки и все вещи вывезены во Владимирский Исторический Музей. По характеру своему вещи оказались типичными для древнейшей культуры до славянской поры (финской). При опросе С. Ф. Алексеева и некоторых других крестьян выяснилось, что подобные находки на данной усадьбе случались и раньше. Действительно, во Владимирском Историческом Музее имеются две планшетки с нашитыми на них следующими вещами:
- 1) шейная гривна, витая из медных проволок, с завязанными концами.
- 2) шейная гривна, витая из медных проволок, с конусообразными шипами на концах.
- 3) два витых из проволоки браслета с завязанными концами.
- 4) браслет, спаянный из четырех проволочных плетений, с 20-ю нанизанными на нем колечками, витыми из тонких медных проволок.
- 5) большая ажурная подвеска из проволок с лопастными на цепочках привесками.
На планшетках отмечено, что означенные вещи поступили из села Пустоши, Судогодского уезда. К сожалению, установить точно, когда, кем и при каких условиях означенные вещи добыты, мне не удалось, так как ни в печати, ни в архиве Музея сведений об этом не имеется. Вероятнее всего, они добыты Н. Е. Макаренко в 1905 г.во время его раскопок в Судогодском и Меленковском уездах, но отчета об этих раскопках нигде не сохранилось. Принимая во внимание характер вырытых вещей и сообщения о прежних находках, можно было думать, что здесь имеется могильник древней культуры, значительно уже потревоженный картофельными ямами. Так как могильнику грозила опасность дальнейшего разрушения, то мною было исходатайствовано от Главнауки НКП разрешение на производство археологических раскопок. Раскопки произведены мною совместно с археологом Ф. Я. Селезневым в конце сентября 1924 года. Вскрытый нами могильник оказался довольно значительным по количеству погребений, но бедным предметным инвентарем.
Описание могильнника
Могильник расположен в СВ окраине села Пустоши, на трех последних крестьянских усадьбах, позади надворных построек. Центр могильника находился на усадьбе кр-на С. Ф. Алексеева, окраины же задевали две соседние крестьянские усадьбы. Местность, где расположен могильник, представляет собой покатый спуск от ЮЗЗ на СВВ, который ограничивается с ЮЗЗ сельскими строениями, с ССЗ полем и с СВВ болотистой долиной. Весь спуск распахан крестьянами под картофель и огородные насаждения. Площадь, занимаемая могильником, равняется приблизительно 375 кв. метрам и имеет несколько удлиненную форму с направлением с ЮЗЗ на СВВ (25х15 м.) Границы определялись боковыми и пробными траншеями, не давшими никаких могильных признаков. Всего проведено было 22 траншеи шириною в 2 м и с общим протяжением 124 метра. На вскрытой площади обнаружено 25 людских погребений. Сохранность костяков оказалась различной: 1 погребение имело костяк необыкновенно хорошей сохранности, 3-удовлетворительной сохранности, в 8 погребениях костяки были в последней степени разрушения, в 4 погребениях костяки были неполные в 3 сохранились одни черепа и, наконец, в погребений оказались пустыми и намечались лишь могильными пятнами с довольно правильными очертаниями. Погребения в 23 случаях были определенно одиночные. В одном случае в могиле оказались 2 черепа и в одном костяк взрослого и детский череп. Глубина могил колебалась в. пределах 0,4—0,7 м. Могильное пятно прослеживалось обычно на глубине 0,15 м. Предметный инвентарь могильника оказался довольно бедным. За исключением нескольких кусков шерстяной ткани и кожи, 3 черепков глиняной посуды, остатков железного ножа и нескольких раковин каури (Сypraca moneta), он весь слагался из бронзовых предметов, служивших принадлежностями женских украшений. Надо думать, что несколько богатых инвентарем погребений разрушены и расхищены в прежнее время. На это указывают рассказы местных жителей о прежних находках и следы многочисленных старых картофельных ям, обнаруженных на месте могильника раскопками.
Дневник раскопок
Раскопки начаты были с того места, где осенью 1923 года кр-н С. Ф. Алексеев обнаружил погребение с большим количеством бронзовых вещей. Поверхность древне-культурного пласта, современного образованию могильника, представляла прямую горизонтальную линию. Такое явление позволяет думать, что над могильником не было насыпного бугра или возвышений над отдельными могилами. Отсюда можно заключить, что могильник является представителем похоронной обрядности более древнего населения по сравнению с тем, которое оставило нам курганные кладбища, столь многочисленные во Владимирской губернии. Появление типа курганного погребения в пределах Владимирской губернии относится к X в., а самое широкое распространение к ХI-ХП в. Этот тип погребения занесен в Суздальский край западными славянами (кривичами) в период начальной массовой колонизации края русским населением. Форма обрядов погребения могильника также самая древняя, предшествовавшая в языческие времена трупосожжению и погребению в сидячем положении. Покойники в могильнике положены на спину, вытянуто, с направлением головой преимущественно к ЮЗ и СЗ. Славянский обычай положения головой на 3 здесь встретился только 2 раза из 25 случаев. Инвентарь могильника в общей массе носит резко инородческий характер Присутствие височных колец и горшечных черепков с славянской орнаментикой указывает лишь на случайное и самое раннее соприкосновение с славянской культурой. В виду всего этого Лустошенский могильник следует отнести к инородческой культуре и при том более раннего времени, нежели родственные ему Заколпинский могильник (XII XIII в.) и курганы у Касимова (Парахинские и Поповские), Рязан. губ. (XII в.), в которых наблюдалось положение костяков с преимущественным направлением на 3 и среди инвентаря которых встретились вещи христианского характера (кресты и образки). С другой стороны, среди инвентаря Пустошенского могильника не оказалось ни одной вещи, которую бы можно было датировать раньше XI в. Самую ближайшую аналогию предметы могильника имеют в находках близь с. Жабок, Егорьевского у., Рязанской губернии, датированных XI в. Наиболее надежной датой для Пустошенского могильника будет также XI в. Народность могильника по характеру и составу своего инвентаря Пустошенский могильник принадлежит к тому типу погребений, который знаменует, повидимому, особую культуру. Характерными признаками данного типа следует признать: присутствие пластинчатых шейных гривен с цилиндрическими привесками, пластинчатых луновидных серег с такими же привесками, витых из проволоки шейных гривен с конусообразными шипами на концах, большого количества раковин каури и довольно грубых, но оригинальных имитаций из проволоки различных курганных находок, как то: шейных гривен и браслет с завязанными концами, ажурных подвесок и типичных на цепочках привесок в виде цилиндриков и ромбов. Все описанного типа вещи согласно приписываются финскому или во всяком случае инородческому племени, предшествовавшему славянской колонизации края. Таблицы с рисунками выполнены сотрудниками Владимирского Музеи X. Медведковым и Б. Григорьевым. Файл:RASKOP02.gif
По характеру своего инвентаря могильник этот принадлежит к типу Максимовского и отмечает границу новой культуры, которая представлена в Муромском уезде целой серией могильников, частью уже обследованных, а частью только что открытых (Подболотский, Максимовский, Перемиловский, Корниловский, Ефановский и др.). Замечательно, что в инвентаре этих могильников мы не имеем совершенно аналогий с Пустошенским и Заколпинским могильниками, за исключением некоторого сходства в подвеске в форме трубочки с привесками. В. А. Городцов считает возможным выделить могильники Муромского края в особую группу и приписать их специально Муроме, одному из исторических финских племен, частью агломерированному, частью вытесненному славянами в XI в. Обращаясь на СВ от Пустошенского и Заколпинского могильников, мы имеем на своем пути два могильника: Новленский, расположенный в ЮВ углу Судогодского уезда и Холуйский, Вязниковского уезда. Первый примыкает по своей культуре всецело к серии Муромских могильников и, в частности, однотипен с Максимовским. Второй может быть отнесен к типу Рязанско-окских могильников (Борковский, Кузьминский, Курмановский, Пальновский, Тырновский и др.), выделенных археол. наукой в особую группу и представляющих своеобразную культуру инородческого племени, обитавшего в Рязанском крае по берегам Оки. Среди инвентаря Рязанско-окских могильников имеются некоторые вещи сходные с предметами Пустошенского и Заколпинского могильников. К числу таких относятся: спиральные кольца в несколько оборотов, медное кольцо с утолщенной серединой, украшенной рубчатой насечкой, подвески в виде трубочки с душкой и обоймицами по краям и середине и лопастными привесками. Но все эти сходства не отличаются полным тождеством и не относятся к предметам наиболее характерным для Пустошенского и Заколпинского могильников, а потому совершенно не могут быть признаны в качестве свидетельств однородности культур. В дальнейшем направлении к СВ, а затем к С, СЗ и 3 до сих пор не открыто вообще могильников. Здесь за пределами Судогодского уезда начинается курганная культура, оставленная первыми русскими колонизаторами Владимиро-Суздальского края в X—XII в. в.
Обращаясь к Ю, мы вступаем в пределы Рязанской губ., где встречаем уже ряд пунктов этнографически родственных Пустсшенскому и Заколпинскому могильникам. Так, близь.с. Жабок, Егорьевского уезда, выпахан был в 1871 г. клад, заключавший в себе довольно много вещей совершенно тождественных с предметами Пустошенского и Заколпинского могильников. В 1891 г. около того же села на другом месте найдены были новые вещи тех же типов, вместе с костями. В 1893 г. здесь А. Спицыным произведены были раскопки, давшие новые находки того же типа, но не обнаружившие могильника. Вещи датированы XI в. Территориальное распространение культуры Пустошенского могильника с несомненностью можно проследить в южной части Судогодского и Меленковского уездов, Владимирской губернии, и в северных уездах Егорьевском и Касимовском, Рязанской губернии. В географическом отношении вся эта местность, занимающая бассейны рек Цны, Пры, Поли, Гуся и Колпи, отличается чрезвычайным однообразием: она представляет собою болотистую, лесистую и неплодородную низменность.
Некоторые уцелевшие в литературе обрывки и, главное, народное предание считают древними насельниками данной местности особое финское племя «Мещеру». До настоящего времени вся северо-восточная часть Рязанской губернии и юго западные части Судогодского и Меленковского уездов, Владимирской губернии, называются «Мещерским краем». Мы не решаемся пока со всей категоричностью приписывать Пустошенский могильник племени «Мещере», поскольку для такого утверждения не имеется вполне достаточного историко-археологического материала. Но что народность, населявшая в XI в. так называемый «Мещерский край» и оставившая нам на ряду с другими упомянутыми выше памятниками Пустошенский могильник, принадлежала к особому финскому племени—это можно считать весьма достоверным. Доказательством тому служат не только оригинальность добытых раскопками вещей, знаменующих особую культуру, но и своеобразность географических названий инородческого происхождения, как-то: Таса, Тесерьма, Нармочь, Нинуру, Дандуру, Кикуру, Сентуру, Синуру и др.
Жизнь и культура племени. Добытый раскопками материал, довольно бедный по количеству и чрезвычайно однообразный по качеству, не дает возможности восстановить полную картину жизни и культуры народности, оставившей Пустошенский и Заколпинский могильники и Касимовские курганы. На основании его мы можем составить лишь отрывочные представления о некоторых сторонах экономического и духовного быта племени, обитавшего в XI—XI веках в так называемой Мещерской стороне.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении могильного инвентаря, это отсутствие каких-либо предметов вооружения. Среди вещественных находок не оказаось ни одного из известных нам видов оружия, употреблявшихся в ту эпоху соседними финскими племенами. Найденные в незначительном количестве железные ножики слишком малы по своим размерам и должны быть отнесены к предметам домашнего обихода. По всем признакам, древние насельники Мещерской стороны отличались весьма мирным характером и совершенно не заботились об обеспечении себя военным снаряжением. Этим следует отчасти об’яснить быстрое и почти бесследное исчезновение описываемой нами культуры, сметенной потоком воинственных славянских пришельцев. Занятия племени и вообще весь его хозяйственный быт складывались под влиянием окружающей природной обстановки. Песчаная бесплодная почва не могла побудить к обработке земли. В могильном инвентаре не обнаружено никаких признаков земледельческой деятельности. Повидимому, земледелие введено было в данной местности уже славянами в позднейшие времена. Для разведения скота имелись несколько более благоприятные условия. Указания на скотоводство можно видеть в остатках шерстяной ткани и кожаных изделий, а также в находках конского зуба и осколков костей коровы.
Однако главными промыслами жителей Мещерского края были, несомненно, охота, рыболовство и бортничество. Занятия охотой и рыбной ловлей являлись главными потому, что девственная природа обеспечивала богатую добычу. Что касается бортничества, то этот промысел чрезвычайно распространен в Мещерской стороне до настоящего времени. Житель данного края до сих пор считается лучшим знатоком по бортному делу, так что борть и пчела занимают у него первое место даже в религии. Весь мир разделяется им на три пчельника: светлый, белый и темный. Светлый помещается на небесах и пчелы его составляющие — звезд, белый пчельник — это живые люди на земле, а темный состоит из умерших и помещается под землей. Круг домашних ремесел ограничивался, повидимому, исключительно практическими потребностями самих жителей. Археологический материал позволяет выделить с известной определенностью гончарное производство, выработку тканей и кожи и литейное дело. Найденные при раскопках образцы означенных изделий отличаются довольно высокой техникой. Некоторые из предметов женских украшений, как, например, прорезной медный браслет, не лишены при этом оригинальной красоты. В общем же, судя по обстановке погребений, хозяйственный быт племени, оставившего могильник, рисуется довольно бедным. Из 26 вскрытых могил только в 5 обнаружены остатки деревянных гробов. Во всех прочих случаях оказалась дешевая и скромная лубочная обертка. Инвентарем снабжены были также только 5 покойников. Все это, несомненно, свидетельствует о плохом имущественном положении древних обитателей края.
Относительно общественного и домашнего быта трудно сказать что-нибудь определенное за отсутствием положительных данных. Различие могил по количеству имеющегося в них инвентаря может быть принято за указание на разделение местного населения по общественному положению. Но что лежало в основе этого деления — размеры имущества, или сословное происхождение—ответить с решительностью мы не в состоянии. Обычай награждать умерших женщин и детей предметами крашения и хозяйственного обихода свидетельствует о хорошем их положении в семье. По-видимому, женщины и дети не считались рабами и не обязаны были следовать за мужьями и родителями в загробный мир. Особенности похоронной обрядности и незначительные остатки тризн близь могил показывают, что религиозные верования имели уже место в жизни описываемого нами племени. Эти верования сложились под влиянием окружающей природы и не успели еще вылиться в стройную систему. Основу их составляла вера в загробную жизнь, которая представлялась такой же, как и земная. Отсюда желанна живых снабдить своих родственников перед отправлением в загробный мир всем необходимым вплоть до украшений. Несомненно, такой обряд подрывал благосостояние народа, но любовь к своим покойникам была сильней всяких расчетов и выгод. Можно предполагать, что в этот период, если не существовало замкнутой жреческой касты, то уже были отдельные личности, взявшие на себя обязанность служения богам. В летописях сохранились сведения о волхвах и кудесниках, упорно противодействовавших распространению христианства в наших местностях.
О наружных признаках населения, оставившего Пустошанский могильник, можно сказать очень немногое, так как добытый раскопками антропологический материал остается пока неисследованным. По всем признакам, население было среднего роста, коренастое, черноволосое и отличалось крепостью и здоровьем. При рассмотрении черепов нами не обнаружено ни одного случая попорченности зубов даже у покойников сравнительно старого возраста.
В заключение следует пожелать, чтобы на глухой Мещерский край обращено было более глубокое внимание со стороны историков археологической науки. При тщательном исследовании его все берега больших и малых рек, все курганы, могильники и городища обратятся в живую летопись и тогда перед нами развернется полная и яркая картина жизни и культуры уже исчезнувшего народа.
