Эмберов дело
Эмберов дело
— имеет предметом «колоссальнейшее мошенничество XIX века», как его назвал Вальдек Руссо. Фредерик Эмбер (Humbert), сын профессора права и политического деятеля Густава Эмбера (1822—1894), с 1875 г. бывшего несменяемым сенатором, а в 1882 г. — министром юстиции во втором кабинете Фрейсине, сам в 1885-89 гг. был депутатом, причем был выбран как член республиканской левой, но под конец склонялся к буланжизму. В 1878 г. он женился на Терезе Дориньяк, дочери богатого крестьянина (род. в 1854 г.), с 1877 г. считавшейся наследницей громадного состояния в 100 млн фр. Она утверждала, что эти сто миллионов франков завещал ей американский богач Крауфорд, за то, что она ухаживала за ним во время его болезни; но явились два племянника Крауфорда, которые предъявили другое завещание, в силу которого его состояние должно быть разделено на три равных части между ними и сестрой Терезы, тогда несовершеннолетней Марией Дориньяк, Терезе же была отказана только пожизненная рента в 360 тыс. фр. Начался длинный процесс между соискателями наследства. Крауфорды выражали готовность отказаться от своей доли в наследстве, если Мария Дориньяк, по достижении совершеннолетия согласится выйти замуж за влюбленного в нее Генри Крауфорда. Несколько раз составлялись различные полюбовные сделки между сторонами. В силу одной из них наследство Крауфорда, состоявшее, за исключением замка Маркотт в Испании, в процентных бумагах и спрятанное в несгораемом железном шкафу, было отдано на хранением Эмберам, с тем, чтобы Тереза Эмбер могла отрезывать купоны на сумму 360 тыс. фр. ежегодно, но остальная сумма была бы неприкосновенна до окончательного приговора суда или до нового соглашения сторон. Дело переносилось из одной судебной инстанции в другую, причем суд не мог прийти к окончательному решению вследствие того, что изменялись как матримониальные, так и экономические отношения между сторонами, в силу различных их соглашений. Крауфорды путешествовали большей частью по Америке, и адрес их не был известен даже их адвокатам. Это сильно замедляло ведение процесса, увеличивая судебные сроки. Под гарантию будущего наследства Эмберы производили громадные займы, в течение 20 лет достигшие суммы 50 млн, а вместе с громадными процентами и комиссионными (иногда до 150 %) — 120 млн фр. Они купили отель в Париже, имение с замком по близости от Парижа и вели очень широкую жизнь. На их балах и обедах бывали известнейшие политические деятели всех партий до Феликса Фора, включительно. Леопольд Флуранс (см.), в последнее время националистический депутат, был близким другом их семьи, женихом Марии Дориньяк, отвергшей руку Генри Крауфорда, и постоянно получал от них деньги то на политическую агитацию, то лично для себя в займы (без отдачи). В 1897 г., во время процесса между Эмберами и одним из их кредиторов, ведший этот процесс (против Эмберов) Вальдек Руссо намекнул на то, что и капиталы Крауфорда, и его завещание, и сам Крауфорд с его племянниками относятся к области мифологии. Но Эмберы держались еще прочно, благодаря уважаемому в буржуазном мире имени Густава Э., обаянию миллионов, желанию поддержать людей для спасения уже отданных им денег и поразительному искусству в одурачении людей, которым обладала «великая Тереза». За Эмберов сильно говорил и тот факт, что суд в течение двух десятилетий разбирал вопрос о наследстве, ни разу не возбудив вопроса о самом его существовании. В начале 1902 г. газета «Matin» начала систематический поход против Эмберов. В мае 1902 г. судом были окончательно признаны права Терезы Эмбер на наследство, но вместе с тем для удовлетворения претензии кредиторов постановлено вскрыть железный шкаф; для этого был назначен определенный день. Вслед затем, по решению следственной власти, принятому по настоянию министерства Вальдека Руссо, было решено подвергнуть личному задержанию Эмберов, по обвинению в мошенничестве. Когда власти явились в квартиру Эмберов, как для вскрытия шкафа, так и для ареста, то Эмберов не оказалось на лицо. Шкаф был вскрыт: в нем оказалась только старая газетная бумага. Через несколько месяцев Эмберы были арестованы в Мадриде и выданы Франции. В августе 1903 г. Тереза и Фредерик Эмберы и братья Терезы Эмиль и Роман Дориньяки, разыгрывавшие роль Крауфордов, судились в парижском акцизном суде по обвинению в мошенничестве. На суде Эмберов защищал знаменитый адвокат Лабори, защитник Дрейфуса. Защита была построена на утверждении, что завещание и миллионы действительно существовали или, по крайней мере, что несуществование их не доказано обвинительной властью, а Крауфорд есть псевдоним французского офицера Ренье. Ренье — лицо, несомненно существовавшее, — исполнял в 1870-71 гг. обязанности прусского шпиона и был посредником между Бисмарком и Базеном; в свое время он был заочно приговорен к смерти; дальнейшая судьба его неизвестна. По словам Терезы Э., он получил от пруссаков за свои услуги сотню миллионов и жил с ней под псевдонимом Крауфорда. Его сыновья, фигурировавшие под именем племянников Крауфорда, оказались, по её дальнейшим рассказам, такими же предателями, как и он; незадолго перед постановлением суда об открытии шкафа они хитро выманили у неё деньги и скрылись. Вся эта истории не возбудила ни малейшего доверия ни в публике, ни среди присяжных, тем более, что в рассказе Э. была масса противоречий, и что на суде она далеко не обнаружила той изворотливости и искусства, какие проявляла раньше; она плакала, говорила о своей честности и т. д., но не приводила никаких доказательств верности своих рассказов. Эмберы были приговорены к пятилетнему тюремному заключению, братья Терезы — к двух- и трехлетнему. К суду не были привлечены ни нотариусы, ни адвокаты, которые вели процессы Эмберов и Крауфордов или удостоверяли различные их сделки, ни финансовые дельцы, помогавшие заключать займы; между тем, в публике существовала полная уверенность в том, что большинство этих лиц хорошо знало положение вещей и действовало далеко не bona fide. На суде Тереза Эмбер грозила разоблачениями относительно замешанных в её дело политических деятелей, которые будто бы сознательно ей покровительствовали вследствие корыстных расчетов, и утверждала, что ее погубили Вальдек Руссо и Валле (министр юстиции в кабинете Комба), по соображениям, ничего общего с правосудием не имеющим. Однако ни одного из своих заявлений она не подтвердила фактами; из видных политических деятелей процессом скомпрометирован, и притом безнадежно, только Флуранс. Тем не менее, через несколько дней после судебного приговора палата депутатов назначила следственную комиссию для расследования степени виновности в этом деле лиц, которые были знакомы или близки с семьей Эмберов. До февраля 1904 г. эта следственная комиссия не раскрыла ничего важного.
Дело Эмберов, вместе с Панамским скандалом и делом Дрейфуса, является характерным для истории третьей французской республики. Оно ярко иллюстрирует ту замечательную погоню за деньгами, на почве которой могут возникать подобные предприятия, и то поразительное легковерие как широкой публики, так даже лиц из адвокатуры, из магистратуры, из политического мира и из мира финансовых дельцов, которое проявляется, как только дело идет о наживе. Никому даже из лиц, ссужавших Эмберов значительными суммами, не пришло в голову проверить ни факт существования Крауфорда, который, обладая громадным состоянием, не мог жить и умереть совершенно незаметно, ни факт существования миллионов, ни реальность таинственных племянников Крауфорда, которые, ведя громадный процесс, могли в течение 20 лет оставлять даже своих адвокатов в неизвестности относительно своего местонахождения, ни, наконец, реальность замка Маркотт, который, по словам Терезы Эмбер, в составе прочего наследства был ею получен от Крауфорда. Обаяние миллионов было так велико, что многие лица, присутствовавшие при фантастическом отрезывании купонов Терезой Эмбер, по-видимому добросовестно утверждали, что они видели бумаги на громадные суммы.
Ср.
- Шавельский, «История дела Эмбер-Крауфорд» («Вестник Права», 1902, 9);
- H. Кудрин, «Дело Эмберов» («Русское Богатство», 1903, 9).
В. В.-в.
- В статье воспроизведен материал из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
