Свобода мысли, слова
Свобода мысли, слова
— и тесно с нею связанная свобода печати — один из видов свобода личности (см. выше). С тех пор, как человеческая жизнь приняла характер жизни общественной, или государственной, слово, сперва только устное, потом также письменное, еще позднее — печатное, сделалось очень важным орудием человеческой деятельности, которое могло быть направлено как ко благу, так и ко вреду. Вредное или опасное влияние слова очень рано обратило на себя общее внимание, вследствие чего с глубокой древности принимаются меры для его ограничения. Слово может оказаться вредным, опасным или просто неприятным как для отдельного лица (или группы лиц), которое им затрагивается, так и для целого общества или государства. В первом случае оно является оскорблением или клеветой и дает повод для мер борьбы с этими видами преступлений — мер, в громадном большинстве случаев только карательных (см. Клевета, Обида, Диффамация). Предупредительным характером чаще отличаются меры, направленные к охране государственного или общественного строя. В этой области нужно различать: 1) меры против литературы — письменной или печатной, 2) меры против слова, произносимого публично или не публично, 3) меры против распространения идей посредством преподавания и 4) специальные меры против театральных представлений.
По содержанию своему особое значение имеет слово религиозное. В древней Греции государство считало себя вправе предписывать религиозные верования и строго карать за неисполнение таких предписаний. Кары эти обыкновенно налагались по суду; так, в Афинах суд приговорил философа Анаксагора за безбожие к изгнанию, а сочинения его — к сожжению; Сократ был приговорен за безбожие к смертной казни, причем поводом к обвинению послужила не только педагогическая деятельность Сократа, то есть совращение юношества, но и сами его религиозные воззрения, так что казнь его была наказанием не за слово только, а за саму мысль. В Афинах было возможно обвинение и осуждение человека за негражданский образ мыслей, то есть за недостаточную привязанность к государству. Остракизм был одним из наказаний, широко применявшихся за мнения. В Спарте никто не имел права заниматься преподаванием, кроме лиц, специально для этого назначенных государством; в Афинах также существовали значительные ограничения права преподавания; одно время закон требовал специального на то разрешения властей. В тех же Афинах существовала театральная цензура, находившаяся в руках архонтов, допускавших или не допускавших пьесы на сцену. В Александрии в III в. до Р. Х. философу Гегезию было запрещено чтение публичных лекций на том основании, что, проникнутые пессимизмом, они могли побуждать слушателей к самоубийству. В Риме также существовала театральная цензура, но преподавание было здесь гораздо свободнее. В императорскую эпоху издан был целый ряд различных постановлений, запрещавших распространение или даже держание у себя на дому, под страхом наказания, тех или других книг; были запрещены, напр., все гадательные книги и книги магов. В 407 г. по Р. Х. были сожжены, по приказанию правительства, Сивиллины книги.
С распространением христианства меры против мысли и слова делаются особенно решительными. Сперва запрещаются те или иные ереси, потом эти запрещения приводятся в систему и строго предписывается определенный образ мыслей в вопросах как религиозных, так и светских. Инквизиция (см.) прямо стремится, не ограничиваясь карой за слово, проникать в душу человека и в корне пресекать всякую вредную мысль, даже сомнение. Право преподавания составляет исключительную привилегию духовенства. Против литературных произведений принимаются различные меры, имеющие, однако, исключительно частный, до некоторой степени случайный характер. Так, в Швеции в XI в. по распоряжению короля Олая было сожжено множество рунических книг, чтобы облегчить введение христианства. В 1508 г. кардинал Хименес сжег, судя по некоторым указаниям, до 100 тыс. магометанских рукописей (цифра, вероятно, значительно преувеличена); в 1510 г. имп. Максимилиан предписал сжигать все еврейские книги, кроме Библии (см. Рейхлин). В систематических мерах цензурного свойства в то время еще не видели надобности; они возникают после изобретения книгопечатания, и вместе с тем появляется правильно организованная цензура, сперва (в конце ХV в.) в папских владениях, потом в других государствах Зап. Европы, в XVIII в. — и в России. Сперва цензура стремится не только предупреждать преступления, совершаемые путем печатного слова, но и внушать печати или, через посредство печати, обществу определенные, желательные с известной точки зрения идеи. Скоро, однако, печать делается такой силой, что правительствам приходится ограничиваться предупредительной ролью; попечительный период сменяется полицейским, который в XIX в. в большей части европейских государств уступает место периоду правового положения печати (см. Цензура). Предупредительные меры оказываются чрезвычайно стеснительными для печати, задерживающими умственное и общественное развитие народов и сравнительно мало полезными даже для сохранения тех или иных форм государствен. или церковного устройства.
Общественное развитие выставило против этих мер идею свободы мысли, слова и печати, а затем свободы собраний (митингов), сходок, союзов и ассоциаций. Первым провозвестником этой идеи был Мильтон; после него в XVII и особенно в XVIII в. эта идея нашла целый ряд горячих сторонников. С тех пор свобода слова и печати находит место во всех прогрессивных программах. Под свободой слова разумеется, конечно, не свобода неограниченная; самые горячие ее сторонники признают, что слово может быть орудием совершения преступления (подговор к преступлению, нравственное участие в нем) или даже само по себе составлять преступление (оскорбление, клевета, нарушение прав литературной собственности). Поэтому слово устное и печатное, как и всякий другой вид человеческой деятельности, должно быть подчинено законам, регулирующим пользование им, но законам точным и определенным, устраняющим усмотрение. Эти воззрения являются в настоящее время не только общепринятыми в зап.-европ. литературе (там их защищает в настоящее время даже большинство клерикальных писателей), но и общепринятыми (в различных, впрочем, степенях) в законодательствах и практике западно-европейских и американских государств (подробности см. Печать). В настоящее время в большинстве государств сохраняется только цензура театральная (см.). В ином положении находится дело в России, где свобода печати на практике до сих пор еще не существует (см. Цензура).
Свобода слова, совести, собраний, личности (гражданская) (дополнение к статье)
— была обещана манифестом 17 октября 1905 г. «На обязанность правительства возлагаем Мы — говорилось в нем, — выполнение непреклонной нашей воли: даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Как основание и гарантия свободы гражданской, была обещана и свобода политическая: законодательное собрание, избираемое если не всеобщей подачей голосов, то всеми классами населения. Будучи уступкой общественному мнению, манифест 17 октября не удовлетворил общество, которое в это время уже вполне определенно требовало полной свободы политической, то есть народного собрания, избранного на основе всеобщего голосования и действительной свободы гражданской (четырех свобод). Между тем цензура отменена не была, полицейские стеснения над личностью, собраниями и т. д. — тоже. Издатели и авторы перестали посылать свои издания в цензуру, сперва в Петербурге, потом в Москве, затем во многих провинциальных городах, и с конца октября до начала декабря 1905 г. печать если не повсеместно, то в больших городах России была фактически свободна. Свобода собраний и союзов фактически осуществлялась уже несколькими месяцами раньше. С середины ноября 1905 г. правительство начало усиленную борьбу против этих явлений. 24 ноября 1905 г. был издан закон о печати. Рассматриваемый объективно, вне условий времени, он был по сравнению с прежним законодательством громадным шагом вперед, но свободы слова все же не установил. Постепенно, посредством конфискации книг и №№ газет, запрещения газет, ареста редакторов, судебных процессов и т. д. к началу 1906 г. свобода слова была фактически вновь до крайности ограничена (о положении печати при действии закона 24 ноября см. Цензура). Точно так же правительству удалось подавить собрания, происходившие в августе — декабре 1905 г., почти совершенно свободно, а союзы и общества, основавшиеся в это время, уничтожить или подчинить суровой полицейской регламентации (см. Союзы и собрания). Больше было достигнуто в области свободы совести. Указом 17 апреля 1905 г. была предоставлена свобода перехода из православия в другое христианское исповедание (но не в нехристианское); дана свобода обратного перехода в нехристианскую веру для лиц, присоединенных из этой веры к православию; облегчено построение храмов для старообрядцев и сектантов и т. д.; но пропаганда неправославной религии осталась по-прежнему запрещенной, евреи по-прежнему остались стесненными во всех своих гражданских правах. — Что касается политической свободы, то закон 11 дек. 1905 г. дал избирательное право, весьма далекое от всеобщего, а различные циркуляры и разъяснения, главным образом в октябре 1906 г., ограничили его еще больше. Законами 20 февраля и 3 апреля 1906 г. органу народного представительства, Государственной Думе, даны права крайне ограниченные (см. Россия, в конце тома). — В течение 1905 и 1906 гг. русская литература по вопросу о свободе гражданской и политической сильно разрослась; появлялись главным образом мелкие популярные брошюры (довольно подробный перечень их, с краткими рецензиями, см. в изданном литературной комиссией при союзе учителей «Указателе общедоступных книг по общественно-политическим вопросам», вып. 1-й, СПб., 1906, и «В помощь читателю», Ростов-на-Дону, 1906). Оставляя в стороне как эти брошюры, так и сочинения, посвященные государственному праву или теории права вообще, и затрагивающие вопрос о С. гражданской или политической, укажем лишь важнейшие новейшие сочинения, посвященные прямо этому вопросу. Проф. А. Градовский, «О свободе русской печати» (СПб., без года; старые, вновь перепечатанные статьи Градовского); К. Арсеньев, «Свобода совести и веротерпимость» (СПб., 1904); Мильтон, «Речь о свободе печати (Areopagitica)» (СПб., 1906); К. Маркс, «О свободе печати» (СПб., 1906); В. Ф. Дерюжинский, статьи: «Свобода печати в Англии», «Публичные митинги в Англии», «Печать во Франции при Наполеоне I» и др. в его сборнике: «Из истории политической свободы в Англии и Франции» (СПб., 1906); M. А. Рейснер, «Государство и верующая личность» (сборник статей, СПб., 1905).
Литература
Кроме общих соч. о С. личности (см. выше), см. при слове Печать; сверх того Фойницкий, «Моменты эволюции законодательства печати» (в сборнике «На досуге», т. 2, СПб., 1900), и Флеровский, «С. речи, терпимость и наши законы о печати» (СПб., 1869).
В. В-в.
- В статье воспроизведен материал из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
