Содержание

1 Крестьяне в Западной Европе

Крестьяне в Западной Европе

Судьбы крестьянского или земледельческого класса в зап. Европе были настолько разнообразны, что дать общую их картину невозможно. В одних странах нет и следов существования крепостной зависимости (Швеция и Норвегия); в других эта зависимость является либо существующей уже в самом почти начале средних веков (Англия, Франция), либо создавшейся гораздо позже, в XVI—XVII вв. (сев.-вост. Германия, Дания, вост. области Австрии). Исчезает крепостная зависимость либо целиком и в значительной мере еще в средние века (Англия, Италия, Франция, Кастилия, Португалия), либо удерживается в большей или меньшей степени до XIX в. (Германия). В некоторых странах процесс освобождения К. от личной зависимости идет рука об руку с процессом либо полного (Англия), либо частичного и медленного обезземеления (сев.-вост. Германия, Дания); в других освобождение не только не сопровождается обезземелением, а напротив, вызывает нарастание и развитие мелкой крестьянской собственности (Франция, отчасти зап. Германия). Отсюда необходимость отдельного обзора истории К. в главных европейских странах.

Литература по истории Крестьянства и крестьянской реформы в Западной Европе вообще:

Sugenheim, «Gesch. der Aufhebung der Leibeigenschaft» (1861); Doniol, «La f éodalité et la révolution française» (1874); Azcarate, «Hist. del derecho de propiedad» (1883); Garsonnet, «Hist. des locations perpé tuelles et des baux а longue dur é e» (1879); Brownlow, «Slavery and serfdom in Europe» (1892); И. Лучицкий, «Крестьянская реформа в зап. Европе» («Киевские Университ. Известия», 1879).

Крестьяне в Норвегии и Швеции

Следы рабства исчезают в этих странах к XII в. Особенно прочно старые племенные земельные отношения сохраняются в Норвегии. При слабом развитии земледелия, скотоводства и торговли, феодализация не находила здесь достаточно элементов для развития; количество дворянских имений было, даже в далекую эпоху, ничтожно. Свобода К. ни разу серьезно нарушена не была. К. распадались (уже с самых ранних времен) на две группы. Одну из них составляли Odelsbonder — наследственные К., владевшие землей и общинными угодьями на праве полной собственности. То были расчленившиеся части старых родовых групп, родовая собственность которых была настолько прочно обставлена обычаем и законом, что право давности по отношению к ней не признавалось и выкуп родичами отчужденных участков был дозволен в неограниченных размерах. Даже датские порядки XVI и XVII вв. не ослабили силы и значения этой части крестьянства, успевшей удержать почти целиком свою землю. Из всего количества обрабатываемой земли им принадлежала половина, то есть столько же, сколько приходилось государству, церкви и дворянству взятым вместе. В XVII веке насчитывалось 11 тыс. Odelsbonder, на 36-40 тыс. всех домохозяев-К. Остальную часть К. составляли чиншевики, Leil ä ndige, в руках которых находилось около ³/₅ всей земли, не принадлежавшей Odelsbonder. По-видимому, они являлись с самого начала лишь съемщиками чужой земли, будучи обязаны повинностями и платежами в пользу владельцев. По отношению к ним стремление датских властей воспроизвести в Норвегии датские порядки не прошло бесследно. Увеличен был размер барщины и т. п., но не оказалось возможным уничтожить или ослабить право личного перехода. Условия хозяйства, чисто натурального, неизбежно приводили к созданию, при малой населенности страны, долговременных, пожизненных и еще чаще наследственных держаний земли со стороны К. К концу XVII в. исчезает, вследствие этого, барщина. В настоящее время пространство земель, находящихся во временной аренде, уменьшилось до ¹/₂₀ всей обрабатываемой почвы.

Литература (означаются лишь специальные, а не общеисторические сочинения): Brömel, «Die freie Verfassung Norwegens» (1842); Aschehoug, «Staatsforfatningen i Norgo oh Danmark til 1814» (1866).

В Швеции свобода крестьянского сословия также сохранилась вполне; право его на участие, в качестве четвертого сословия, в сословных собраниях ни разу серьезным образом нарушено не было, и связь его с землей не была порвана. Восстание К. под предводительством Энгельбрехта Энгельбрехтсона (начало XV в.), единственное удачное в целой серии подобных же восстаний в остальной Европе, низложение Эриха Померанского (1439 г.) и национальная борьба за независимость Швеции — борьба, в которой пришлось опираться главным образом на крестьянский класс, — задержали и ослабили начавшиеся было попытки к подавлению К. Громадная их часть в то время состояла из свободных собственников (Skatteböndar), владевших землей на праве полной собственности. Другую, весьма значительную группу составляли К. коронные (Kronebonder), сидевшие на землях казенных; всего меньше было К. чиншевиков, сидевших на землях духовенства и феодальной знати (Frälsebondar). Обе последние группы были гарантированы обычаем и законами, освящавшими вечно-наследственное держание земли и определенность повинностей. Провозглашение, при Густаве Вазе, принципа принадлежности государству всех пустопорожних земель (в состав которых входили общинные земли и леса), конфискация церковных земель, как следствие реформации, растущие привилегии дворянства, в связи с постоянными войнами, значительно ухудшили положение К. Между половиной XVI и половиной XVII в. земельные владения дворянства увеличились с 22 до 60 % обрабатываемой почвы; большая часть К. превратилась в подданных дворянства. Сильнейшая реакция, возникшая с 1650 г. в среде городского класса и К., остановила, однако, дальнейшее усиление дворянства. В 1665 г. решено было произвести редукцию, то есть возврат ряда отчужденных имений в руки казны, с чем сопряжено было освобождение населяющих эти имения К. от непосредственной власти дворянства. К 1700 г. в руках дворянства осталось всего 33,3 % земель или 22 тыс. гемманов; в руках короны было около 24 тыс. гемманов, в руках К. — 21 тыс.; тогда же положен был предел и возрастанию привилегированных земель, установлением правила, что на будущее время ни один участок земли не может считаться свободным от налогов. В то же время точно определены были повинности и платежи К., личная свобода которых была вполне гарантирована; класс коронных К. стал превращаться в класс Skatteböndar. За небольшую выкупную сумму каждый коронный К. получал возможность приобресть в собственность ту землю, на которой он сидел. Лишь Frälsebondar на дворянских землях оставались в XVIII в. в неизмененном положении; замена повинностей денежными платежами началась для них лишь в текущем столетии. Значительная часть земель, на которых они сидели, перешла теперь в их собственность.

Литература.

Nordström, «Bidrag til svenska Samhällsförfattninges historia» (1839-40);
Naumann, «Sveriges Staatsförfattnigsrätt» (1879);
Nordenflyc ht, «Schwedische Staatsverfassung»;
H. Hildebrand, «Sveriges Medeltid, kulturhistorisk Skeldriug»;
Herrig, «De rebus agrariis suecicis et danicis» (Б., 1868).

Крестьянство в Италии

Борьба городов с феодальной знатью привела почти во всей средней и северной Италии, где города одержали верх, к личному освобождению К. В XIII в. одна республика за другой так или иначе разрешает крестьянский вопрос. Личная свобода К. была куплена, однако, ценой превращения большей их части из наследственных чиншевиков в временных арендаторов или безземельных рабочих. Разрушая замки и заставляя сеньоров навсегда переселяться в город, горожане не только оставляли за ними землю, но, в видах облегчения надзора за обработкой земли, старались создать как можно больше крупных владений. Роль владельцев ограничивалась получением с земли доходов, сбор которых лежал на управителе или крупном съемщике. Целая группа городских чиновников надзирала за исполнением К. их обязанностей, в видах беспрепятственного снабжения городов сырьем и хлебом (замена натуральных повинностей деньгами в Италии не имела места). Освобожденные, но обезземеленные К. являлись простыми рабочими, а не арендаторами, и та часть урожая, какая им предоставлялась, выражала собой как бы плату за труд. Отсюда исчезновение вечно-наследственной аренды и старых договорных отношений, в силу которых крестьяне платили владельцу лишь меньшую часть дохода. Преобладающее значение получает краткосрочная аренда, в форме уплаты половины дохода, а с течением времени — и большей его части; бывшие К. превратились в половников (mezzadri). Результатом этого процесса явились те особенности поземельного строя Италии, которые сохранились и доныне: преобладание крупных имений, абсентеизм владельцев, безземелье большинства К. Там, где города не в силах были одолеть феодализма (отчасти римская область и юг Италии), процесс имел иную форму, но результаты получились сходные. Отношения землевладельцев к К. носили на юге отпечаток феодализма; К. были обременены барщинами и платежами, произвольно возвышаемыми. Феодальные владельцы сделались собственниками большей части территории, расширяя свои имения и на счет фиска, и на счет К. Владелец требовал от подвластных ему К., чтобы они продавали только ему продукты их труда. Пастбища все больше расширялись в ущерб пашне. Разведение овец давало большие доходы уже в XV в.; с 600 тыс. в 1463 году количество овец увеличилось до 2 млн в 1493 г. и до 5 млн в следующем столетии. В результате явилось образование латифундий, эксплуатация которых получала все более спекулятивный характер. Крепостная зависимость исчезла, но уменьшилось число К.-собственников, дворы которых были сносимы и превращаемы в пастбища; исчезали также наследственные арендаторы. Уже в XIV и XV вв. временная аренда, на срок 2, 3 и maximum 6 лет, с платежом частью урожая, получила полное преобладание. За хлебопашеством наблюдала и здесь целая армия инспекторов della grascia. Стесненные в свободной продаже хлеба, разоряемые непомерными взысканиями в пользу владельцев (что засвидетельствовано уже рядом указов Карла I и II Анжуйских XIII и XIV в.) и государства, К. часто бывали вынуждены продавать хлеб еще на корню, по самым низким ценам. Мало-помалу это сделалось обычным явлением: уже осенью продавался хлеб будущего урожая, что способствовало безнадежной задолженности К.

Когда в сев. и средней Италии исчезли республики, влияние Испании сделалось преобладающим, а промышленность и торговля почти совершенно пали, политика новых правительств направилась исключительно в пользу покровительства интересам крупного землевладения, доходя до насильственного обращения людей на обязательную земледельческую работу (напр. в Тоскане, 1620). Землевладельцам даны были самые широкие полномочия, до права безответственно казнить К. и ссылать их на галеры (Неаполь, в XVII в.). Усилилось скопление земли в руках немногих фамилий, путем майоратов или фидеикомиссов; если и увеличивалось число мелких собственников, то соответственно уменьшался размер собственности каждого и она оказывалась разбитой на клочки, разбросанные в разных отдаленных друг от друга местностях. Прежнего сбыта земледельческих продуктов за границу и в некогда цветущие промышленные города уже не было. Все более усиливавшиеся налоги, всего тяжелее падавшие на землю, а затем конкуренция на хлебном рынке других земледельческих стран — усугубляли зло. Наиболее дешевые продукты вытесняли, в местном потреблении, более дорогие (пшеница, рис, вино), которые шли или на покрытие расходов земледельца по найму земли, или вывозились в качестве сырья. С этого времени начинается усиленное разведение маиса, к которому, как к пищевому средству, прибегали в средние века лишь в случаях полного неурожая и употребление которого ведет к развитию ужасной болезни — пеллагры. Только в XVIII в. начались попытки исправить положение дел. В Тоскане Франц Лотарингский (1737-65) отменил майораты, ограничил право охоты, уменьшил количество праздников и т. п. Его преемник отменил барщину (1776) и старался превратить арендаторов, наследственных и даже временных, в собственников земли. В Ломбардии подобные меры были принимаемы при М. Терезии и Иосифе II, но на почве временного арендного договора. Слабые попытки реформы сделали Тануччи — в Неаполе, Вилламарина в Сицилии. Во время революционных войн феодальные повинности отменялись, без выкупа, всюду, куда проникало французское оружие. В Неаполе, с 1806 по 1812 г., особая комиссия выработала целую серию законов, отменявших различия между разными видами собственности, барщину и т. п. Все подобные меры оказались, однако, эфемерными: реакция, вспыхнувшая после падения Наполеона, восстановила старые порядки. Уничтожены были во многих местах не только законы, состоявшиеся под французским влиянием, но и законы, изданные в XVIII в. Только в тридцатых годах были отменены, напр. в Неаполе и Сицилии, феодальные права. Земельное положение К. мало изменилось к лучшему не только при старых режимах, но и после освобождения и объединения Италии. К. остались, в громадном большинстве, такими же безземельными, какими они были в средние века, такими же крестьянами-арендаторами или половниками, столь же мало гарантированными в своем владении, как и раньше. От прежних феодальных отношений не осталось явных следов, но в некоторых местностях и поныне сохранились натуральные повинности.

Особым характером отличались отношения К. к земле и помещикам в Савойе и на остр. Сардинии. Поземельные и личные отношения в Савойе сложились по тому типу, который они имели в ближайших французских областях. Обезземеленья систематического здесь не было; существовала наследственная, условная собственность. Зависимость К. от помещика имела самые разнообразные формы и степени, до крепостной зависимости включительно. В XVI в. была сделана попытка отменить крепостное право. Указами Эммануила-Филиберта (1561, 62 и 65) был установлен порядок выкупа (добровольного) из 5, 10, 20 и 40 %, сообразно с большей или меньшей степенью зависимости. Дело освобождения возобновлено было лишь в XVIII в. королем Карлом-Эмануилом I, эдикты которого возбудили сильный интерес во Франции и даже рекомендовались вниманию национального собрания при выработке законов об отмене феодальных поземельных отношений. Эдиктом 1762 г. провозглашено было освобождение К., без выкупа, на казенных землях. Всем К. предоставлялось право приступать к выкупу по добровольному соглашению. В случае несогласия помещика, интенданту предоставлялось право вмешательства в решение вопроса о выкупе. Законом 1771 г. устанавливался порядок выкупа сеньориальных прав, т. е. выкуп земли в полную собственность К. Выкуп продолжался непрерывно с 1771 по 1792 г.; феодальные права были выкуплены в размере ⁵/₆. Революционное французское законодательство, примененное к Савойе после присоединения ее к Франции, покончило с феодализмом. На о-ве Сардинии, где феодализм пустил глубокие корни, переворот совершился лишь в XIX в., при Карле-Альберте: феодальные права были подвергнуты выкупу, уничтожена патримониальная юстиция, отменена барщина; земля, которой пользовались К. по очищении всех повинностей, объявлена их собственностью.

Литература

Berlagnoli «Vicende dell’agricoltura in Italia» (1887); Poggi, «Cenni storici delle leggi sull’agricoltura» (1848); Ruhmor, «Ursprung der Besitzlosigkeit der Colonen in Toscana» (1830); Teti, «Il regime feudale e la sua abolizione» (1890); Santamaria, « I feudi, il diritto feudale e la loro storia» (1881); Lombardi, «Le leggi agrarie Auliane ovvero i possessi plebei» (1885); Faraglea, «Il commune nell’Italia meridionale» (1883); Bianchini, «Storia deile finanze del regno di Napoli» (1859); Orlando, «Il feudalismo in Sicilia» (1847); Bianchini, «Della storia economico-civile di Sicilia» (1841); Sartori, «Storia dei feudi nel Veneto» (1664); Basedi, «Dello scioglimento dé feudi della republica Cisalpina» (1844); Corracini, «Hist. de l’administration du r. d’Italie» (1823); Winspeare, «Storia degli abusi feudali» (1811); Sonnino, «I Contadini in Sicilia» (1878); Лучицкий, «Земледелие и земледельческие классы в современной Италии» (Киев, 1892; здесь указана литература о современном состоянии К. в Италии).

Крестьяне в Англии

Процесс феодализации, совершавшийся еще в англо-саксонский период, постепенно превратил значительное число прежде свободных К.-общинников (ceorls), владевших и общинной землей, и частными наделами (folk-land и bockland), в крепостных людей, зависимых от произвола владельца (hlaford) в отношении размера их повинностей и платежей. Процесс шел медленно, но уже в VII—VIII вв. заметны следы понижения числа свободных людей. Этому способствует увеличивающаяся задолженность мелких К., усиливающаяся необходимость искать защиты у людей сильных. В течение Х и XI вв. значительная часть ceorls переходит в класс людей, сидящих на чужих землях. Патронат владельца становится обязательным; владелец превращается в полного почти господина подвластного населения. Его судебные права над К. расширяются; на него же возлагается полицейская ответственность за охрану общественного спокойствия в подчиненной ему области. Самое слово ceorl все чаще заменяется выражением villanus (крепостной). Порядки старинного общинного владения все более ассимилируются уже почти сформировавшимся ко времени норманского завоевания мэнором (см.). Далеко не вся масса крестьянского населения была превращена, однако, в крепостных в узком смысле этого слова. Во время составления Domesday-Book (см.) существовал целый ряд градаций в среде крестьянства, заканчивавшийся вполне свободными К. Самую низшую ступень занимали вилланы мэноров (villani, servi); почти полная зависимость от лорда, полная неопределенность платежей и повинностей, отсутствие, за немногими исключениями, охраны в общих судах королевства — вот что характеризует положение этого класса. Все, приобретенное крепостным, считается собственностью лорда: бежавшего крепостного лорд, до истечения года и одного дня, имеет право вернуть обратно. Крепостные могут быть проданы и без земли (хотя такие случаи были крайне редки); лорд распоряжается их браками и вправе переводить их с одного надела на другой или заставить заниматься каким-либо ремеслом. Крепостные обязаны были работать на помещика круглый год, по 4-5 дней в неделю, выходить в рабочую пору на поле со всей семьей и с наемными людьми и т. д. Большинство К., сидевших по преимуществу на коронных землях, были свободные люди, державшие землю на вилланском праве (in villenage) и отбывавшие барщину и другие повинности. Никто не имел права отнять у них землю или изменить размер их повинностей. Они имели право иска не только по отношению друг к другу, но и по отношению к лорду. Такие иски предъявлялись, однако, не в коронном суде, а в поместном, кроме случаев увеличения повинностей и изменения обычаев мэнора. Высшую группу образовывали так называемые f ree tenants, свободные К., владельцы жеребьев общинной земли (share-hold) или земель сеньориальных, но обложенных повинностями в точно определенных, неизменных размерах. Они были вполне ограждены от произвола лорда правом иска в коронных судах. Дальнейший процесс изменений в положении К. заключался главным образом в постепенном сглаживании различий, существовавших между крестьянскими группами, в смысле приближения к свободным К. Вилланы приобретают право иска против лорда в коронном суде. Замена натуральных повинностей денежными заметно усиливается к XIII и XIV вв., вследствие требования от вассалов крупных денежных взносов в пользу короля. Держание in villenage превращается в copyhold, то есть как бы договорное держание. Процесс освобождения, будучи в значительной мере результатом обычая, а не закона, совершился крайне медленно, с колебаниями, нередко лишь наполовину. Тем не менее уже в XIV в. существенные различия между свободным и вилланским держателями почти сгладились; большая часть крепостных К. de facto превратилась в свободных людей, обязанных лишь определенными денежными платежами в пользу лорда. Разумеется, такое освобождение не было ни одновременным, ни сплошным; еще до XVII в. можно было найти в Англии остатки крепостных. В 1617 г., напр., упоминается в актах, что в мэноре Falmer, в Суссексе, имеется 3 «bondsmen of blood», «принадлежащих к мэнору».

В момент наибольшего развития процесса освобождения английских К. (или точнее, возвышения их до уровня свободных держателей земли) связь К. с землей не была порвана. В руках К. находилась значительная часть земли, и Англия в то время представлялась страной скорее мелкого, чем крупного землевладения. Наделы К. редко превышали 60 акров, в большей части случаев составляя от 48 до 18 акров. Большинство К. держит в своих руках то половину, то четверть надела. С держанием надела связано и держание «принадлежностей», то есть пользование в широких размерах общинными угодьями, пастбищами, лугами и лесом. Обработка земли в виде ферм больших размеров совершенно отсутствует в Англии того времени. Земли помещика нередко были разбросаны между крестьянскими полями и обрабатывались К. одновременно с их наделами. Одним из первых толчков к обезземелению К. была черная смерть (1349), сильно уменьшившая число рабочих рук и повысившая, этим самым, рабочую плату. Последняя более чем удвоилась, а по отношению к такого рода труду, как жатва и т. п., поднялась до 60-70 % и более. Между тем, цены, напр. на пшеницу, почти не изменились, даже в XV в., отчасти вследствие запрещения вывоза. Уменьшились и доходы, какие землевладелец получал с побочных статей (мельниц и т. п.), и все это вместе взятое вызвало кризис: дальше вести хозяйство в прежнем виде для помещиков было невозможно. В трех направлениях сделаны были уже в XIV в. попытки согласить притязания рабочих с противоположными интересами помещиков. В 1349 г. было повелено всем здоровым рабочим людям обязательно работать у помещика, и притом за ту же плату, какая существовала до чумы. Применение этой меры встретило непреодолимые затруднения; в последующих законах установлялись тарифы рабочей платы все более возвышавшейся, т. е. приближавшейся к фактическим условиям жизни. Параллельно с правительственными мерами, сами землевладельцы пытались восстановить барщину и другие повинности натурой; но эти попытки разбивались об упорное сопротивление К. Восстание Ват-Тайлера (см.), несмотря на его подавление, в конце концов оказалось фактической победой К., освобождение которых сделалось приобретенным фактом. Третьим выходом являлась сдача земли в аренду; но в Англии в XIV в. она существовала лишь в виде спорадического явления. Более серьезный удар нанесло К. распространение овцеводства, вызванное, отчасти, политикой английских королей (с Эдуарда III): они старались поднять шерстяную промышленность и торговлю шерстью. Спрос на английскую шерсть увеличивался на континенте Европы, цены на нее поднимались. Уже в первой половине XV ст. переход от земледелия к пастбищному хозяйству является настолько выгодным, что сбереженные в городах и селах капиталы направляются на разведение овец и на расширение пастбищ на счет пашни. Образуется группа землевладельцев, все более и более отклоняющихся от непосредственного занятия хозяйством; создается класс съемщиков, фермеров, берущих на себя весь риск сельскохозяйственной деятельности и дающих собственнику чистые деньги. Они соединяют в своих руках большие земельные пространства и вытесняют мелких владельцев-К. Ограничиваются или просто отменяются права К. на пользование общинными угодьями, попадающими в руки одних землевладельцев. Процесс захвата этих земель начался еще в раннюю эпоху истории Англии. С уничтожением обязательной барщины и отменой фактической крепостной зависимости, землевладелец — особенно в эпоху указанного выше кризиса — не имел более интереса поддерживать мелкое землевладение; для него было выгодно получать доходы с меньшого числа наделов, еще выгоднее — освободить господское пастбище от прав на него других лиц; кроме того, крупные участки легче было теперь сдать в аренду, чем мелкие. Ввиду этого, помещики заваливают суды просьбами об изъятии земель из общинного пользования. Постепенно выделяются из него, таким путем, дома, дворовые участки, леса и т. п. Затем последовал ряд ограничений в пользовании общинными угодьями. С переходом к пастбищному хозяйству сплошь и рядом стали, в XV в., повторяться случаи огораживания загородкой полей и лугов, с целью изъятия их из общего запаса. Отсюда и учение юристов XV в., что закон считает частную собственность всегда огороженной, не подлежащей чужому пользованию. То была новая теория, неизвестная древнему обычному праву Англии и получившая полное преобладание. Еще в XV в. К. поместья могли пасти скот свой на пастбищах и пустошах, общих им с помещиком, но заметны уже попытки ограничить и это право К. В XVI в. огораживанье пастбищ принимает громадные размеры и не встречает более противодействия со стороны судов. Из законодательных актов 1488 г. видно, что где прежде жили 200 К., там осталось 2-3 пастуха. Были, в это время, со стороны правительства попытки обеспечить мелких хозяев ограничить размеры аренды. Они повторялись и при Генрихе VIII; помещику, разрушившему крестьянский двор, вменялось в обязанность восстановить его и огороженное поле вернуть под хлебопашество; запрещалось держать одному лицу более 2 тыс. овец. Тем не менее и в половине XVI в. аграрные отношения продолжают складываться тем же путем. Конфискация монастырских имуществ, быстро перешедших в частные руки, придает процессу еще большее развитие, несмотря на запрещение лицам, получавшим и покупавшим земли бывшие церковные, заводить на них пастбищное хозяйство и уменьшать пашню. Недовольство существующим порядком вещей усиливается и находит отражение в литературе (напр. в проповеди епископа Латимера, 1549). При Эдуарде VI сделана была новая попытка остановить процесс, удовлетворить жалобы К. Назначена была чрезвычайная комиссия, которая должна была исследовать нарушения законов Генриха VIII; но это не привело ни к каким результатам. Один из членов комиссии, J. Hales, внес в парламент три законопроекта: один, имевший в виду восстановление разрушенных дворов, другой, направленный против дороговизны пищевых средств и против главной причины ее — скототорговли; третий, обязывавший овцеводов выкармливать и содержать определенное число коров, пропорциональное числу их овец. Первый из этих проектов был отклонен верхней палатой, последние два — нижней. При Елизавете продолжали повышаться цены на шерсть и по-прежнему постоянно совершались clearonces (огораживания) и изгнания К. И при Иакове I, и при Карле I, и при Кромвеле издаются законы, настаивающие на том, чтобы к каждому коттеджу наемного сельского рабочего помещик отводил не менее 4 акров; Карл I назначает даже комиссию для приведения в исполнение старинных законов, изданных в охрану крестьян (1638 г.). Тем не менее в XVIII в. раздаются жалобы, что коттеджи не имеют даже 1-2 акров. Процесс изменения крест. поземельн. отношений был завершен, в существенных чертах, еще в XVI в.: связь К. с землей была порвана. Прежде К. обрабатывали собственную землю, которую они держали на феодальном праве; теперь они в большинства были согнаны с своих наделов, лишились прав на общинную землю. Значительная их часть вынуждена была превратиться в простых сельских рабочих, другая, гораздо менее значительная — в фермеров, пополнивших класс съемщиков земли. Лично свободные крестьяне стали обезземеленными, оторванными от почвы батраками, в счастливом лишь случае достигавшими звания фермера. Крестьянский вопрос, таким образом, решен был уже в XIV—XVI в., открыв поле для двух других: рабочего и фермерского.

Литература

Rogers, «Hist. of agriculture and prices in England» (1866 и сл.);
его же, «Six centuries of work and wages» (1884);
Vinogradoff, «Villenage in England» (1892);
его же, «Очерки из социальной истории Англии»;
Ochenkowski, «Englands wirthschaftl. Entwickelung» (1879);
Ковалевский, «Общественный строй Англии» (1880);
E. Nasse, «Engl. Feldgemeinschaft» (есть рус. перевод);
Thackeray, «The land and the coinmunity» (1890);
Scrytton, «Commons and common fields» (1887);
Seebohm, «Village community» (1888);
Brodriek, «English land and landlords» (1881);
Stubbs, «Constitutional h. of England»;
Blount, «Tenures of land» (1874);
Ellis, «General introduction to Domesday» (1833);
Siton, «On Copyhold»;
M. Ковалевский, «Поворотный момент в истории английского землевладения» («Истор. Обозрение»).

Крестьянство в северно-восточной Европе

К. в сев.-вост. Европе — в областях, вошедших в состав Прусского королевства, в Мекленбурге, Померании шведской и т. д. Весь СВ Европы, лежащий за Эльбой, представляет, с точки зрения истории К. и их отношений к земле и владельцам, совершенно особую область. Здесь создалось капиталистическое хозяйство, рассчитанное на внешний сбыт, вытесняющее собою средневековое хозяйство, с его мелким крестьянским землевладением, и превращающее К. в бесправную, крепостную в полном смысле слова массу, и вместе с тем, в большинстве случаев, в безземельный класс. За исключением Дании и Остзейского края, вся эта область была с XII в. колонизована из зап. Германии, Голландии и Фландрии. Каково бы ни было личное положение колониста на родине, в новой стране он был свободным человеком. Землю у местных монастырей или владельцев он снимал не единолично, а в союзе с целой группой колонистов, во главе которой стоял шульц (Schulze); часть снятой земли раздавалась, участками, членам группы, а другая (леса, пастбища и т. д.) оставалась в общем пользовании. Земля снималась на чиншевом праве и состояла в наследственном владении и распоряжении, под условием небольшого неизменного платежа и отбывания натуральных повинностей. В гражданских и уголовных делах К. подчинялись не вотчинной юстиции, а собственному сельскому суду, с шульцем во главе, а затем суду владетеля области (маркграфа, короля и т. п.). Такой порядок вещей существовал не для одних только пришельцев из Германии, но и для местного населения. О крепостном праве, барщине не было и речи. Хотя рыцарское сословие и получало землю в вознаграждение за военную службу, но большая часть земли была в руках К. Самостоятельного хозяйства рыцари долго не вели вовсе. В течение XIV и XV ст. происходит постепенное превращение и рыцаря, и города, и горожан в землевладельцев (Grundherrn). Вследствие усиливавшейся потребности в военных силах, государи вынуждаемы были раздавать либо земли, с сидящими на них чиншевиками и их платежами, либо чинши, натуральные повинности, десятины, право суда с его доходами и т. д., то городам, то рыцарям, и таким образом ставить между собой и К. третье лицо. Сначала сдача целого села была редким явлением, и положение К. оставалось неизмененным; только платежи их шли не в пользу государства, а в пользу частного лица. Во второй половине XIV в. в Новой Марке только К. пяти сел продолжали платить чинши и нести натуральные повинности непосредственно в пользу маркграфа. Все права на одно и тоже село соединяются постепенно в руках одного «юнкера». Юнкер, владевший разбросанными правами, обменивался ими с другими, пока данное село или часть его не попадали всецело под его власть. Тогда на него начинают смотреть как на «господина» села и его обитателей, а на К. — как на его подданных, лишь через его посредство подчиненных государю. Выработка этих воззрений начинается в XV в.: окончательную форму они получают в XVI и XVII в. Пользуясь широкой властью и местной, и общей, добытой на сословных собраниях, юнкера стремятся увеличить платежи с К. и ограничить вольный переход их. Сначала требуется только представление уходящим заместителя (Gew ä brsmann’a); о праве возврата (Abforderung) беглых К. нет речи до половины XV в. в большей части областей (исключ. Остзейский край; см. Рецесс 1433 г.). Незначительны были и барщины К. — в редких случаях по 2 дня в неделю, большей частью по нескольку дней в году. Отношения к К. носили скорее характер публичного, чем частного права. Первые признаки ухудшения в положении К. проявляются в XV в. на землях и селах, принадлежавших городам (Штеттин и др.). Рядом с развивающейся сдачей во временную аренду (Любек), возникает снос крестьянских дворов, то для разведения овец и под пастбища, то для целей земледелия (Штеттин, Стральзунд и др.). К XVI в. городами и отдельными бюргерами создается ряд мыз или хуторов (Vorwerke), с самостоятельными хозяйствами. Несколько позже тоже самое происходит и на землях юнкеров. Существование ганзейского союза, громадная для того времени торговая его деятельность, создание ею капиталов оказали постепенно свое действие, тем еще большее, что с XV в. и особенно в XVI-м усилился спрос на хлеб, скот и другие продукты сельск. хозяйства в Голландию, Фландрию и Англию. Крупные города, вроде Данцига, Штеттина, Гамбурга, мелкие вроде Ревеля, Риги, превратились мало-помалу в центры вывозной торговли хлебом и скотом. Близость к хлебным ганзейским рынкам облегчила для Северо-Востока, становившегося житницей Европы, переход к чисто капиталистическому хозяйству. Расширение площади полей поместья, в особенности при экстенсивном характере тогдашнего земледелия, сделалось неизбежным. Это расширение происходило преимущественно на счет К. и их земли. В одной Средней Бранденбургской Марке, напр., в течение 50 лет снесено было 426 крестьянских дворов — а между тем курфюрсты бранденбургские оказывали некоторое сопротивление сносу дворов, разрешая его лишь для образования помещичьего двора или жилья для помещичьей вдовы. В Мекленбурге рецесс 1572 г. открывает дворянам широкий путь для сносов; в Померании сносы вызывают еще в 1550 г. громкие жалобы городов, так как дворянство причисляет снесенные дворы к землям поместья и этим освобождает их от налогов. На глазах государя амтманы доменных земель одним почерком пера сносят целые деревни для увеличения запашки (Голштиния, Померания). Конфискация церковных земель также способствует преобразованию феодального хозяйства в капиталистическое. Права К. на надел, прежде прочно обставленные, все более умаляются и, наконец, поглощаются почти всецело правами помещика. Рецепция римского права, совпадающая на СВ с развитием помещичьего хозяйства, наносит К. сильнейший удар, перенося право собственности с dominium utile К. на dominium directum помещика. В XVII в. теория эта поставлена вне сомнений и лежит в основании всех рецессов, законов, судебных решений. Приобретение помещиками даровой рабочей силы являлось другой важной стороной переворота. Вследствие преобладания дворянства на сеймах это совершилось быстро, почти в течение одного столетия. В Бранденбурге, напр., в 1527 г. ограничивается право судебной защиты К.; в 1540 г. постановлено подвергать их тюремному заключению за неосновательную жалобу на помещика; в 1572 г. на К. наложена обязанность посылать детей на службу, на 3 года, во двор помещика, за дешевое вознаграждение, и они лишены права отдавать их в наем другим лицам. В XVII в. запрещается крестьянам отдавать сыновей в обучение ремеслу, а обязанность дворовой службы для крестьянских детей продолжается до времени основания ими собственного хозяйства. Без паспорта от помещика К. не может уйти из села: иначе его считают беглым. Ограничивается постепенно свобода браков К., их право выдавать дочерей замуж. Барщина превращается в неопределенную и произвольную; курфюрст просит лишь не злоупотреблять ею, не заставлять К. работать более 2 дней в неделю и кормить их хоть раз в день. К., гласил закон 1637 г., обязаны работать ежедневно, как и когда прикажет помещик, с таким количеством скота, какое будет указано им, и притом на собственный счет К. и на их же харчах. Ни продавать, ни отчуждать своих дворов К. более не вправе, как не вправе приобретать землю или владеть ею в другой деревне. Положение К. в других областях было еще хуже, чем в Бранденбурге. В Померании и на Рюгене, где еще в начале XVI в. существовало немало чиншевиков, обязанных лишь определенными платежами и повинностями, в 1640 г. все помещичьи К. без исключения уже считались homines proprii, то есть абсолютно крепостными. К., по воззрениям тогдашних юристов (Mevius, Baltasar) — pars fundi. За вторичное бегство он подлежал наложению клейма. Помещичий дом становится теперь средоточием крупной земледельческой машины. Угодья и лес — собственность помещика; К. только пользуются ими, с разрешения и по указанию владельца. Работающая на полях помещика подневольная масса состоит из К. тяглых, полутяглых, четвертных, за немногими исключениями уже лишенных прав собственности на свои наделы и держащих их по усмотрению помещика.

Разорение страны — результат тридцатилетней войны, — задержавшее развитие хозяйства, внесло полную путаницу в поземельные отношения. Масса дворов исчезла вследствие погромов, масса земли осталась впусте и пошла на расширение полей поместья, с соответственным увеличением обязательной крестьянской работы. Теперь уже сами помещики сажали К. на свою землю; принцип наследственности потерял силу, а в некоторых областях вовсе уничтожился. Установилось правило, что каждый крепостной обязан, до требованию помещика, садиться на тягло и, раз севши, не имеет права передавать его другому. В XVIII в., с поднятием земледелия и развитием сбыта, процесс увеличения полей поместья и уменьшения крестьянских земель пошел ускоренным ходом. Где не оказалось достаточной охраны для К. со стороны власти — напр. в шведской Померании, — обезземеление и превращение К. в рабочих-крепостных достигли полного развития; задержан был несколько процесс лишь в областях, входивших в состав Прусского королевства. Еще более ухудшилось положение К. вследствие быстрого развития временной аренды на 2, 3, 6, 9, иногда 12 лет. Некоторые К., за ненадобностью в их труде, несли барщину в незначительных размерах. Возвысить доход с их земель оказывалось возможным только с помощью временной аренды. Если крестьянин, сидевший на земле, не соглашался на заключение арендного договора, его сгоняли с земли и отдавали ее другому арендатору. Иногда арендная плата вносилась вполне или отчасти в виде барщины, иногда деньгами; в последнем случае переход к аренде являлся как бы освобождением крестьянина, но связь его с землей разрушалась и он превращался в настоящего безземельного. Сильнее и шире всего это новая форма отношений развилась в Померании. Прусское правительство уже с начала XVIII в. пытается положить предел произволу помещиков и захвату ими земель; но попытки Фридриха I и Фридриха-Вильгельма I окончились полной неудачей. Грозный эдикт 1739 г. по поводу сносов «ohne gegr ü ndete Raison» вызвал энергический отпор со стороны помещиков, и его пришлось взять назад. Столь же безуспешны были и стремления уничтожить крепостное право (1702, 1719—1720 гг.). Фридрих II об освобождении К. от крепостной зависимости серьезно не думал. В 1763 г. он предписал было «без рассуждений» и немедленно уничтожить крепостную зависимость в Померании; но достаточно было местному чиновничеству заявить, что такой зависимости не существует, а есть только «благодетельная и выгодная» для К. связь, чтобы (ввиду указанной бюрократией опасности обезлюдения и, следовательно, возможного недостатка рекрут) эдикт, не заключавший в себе ни одного указания на способы освобождения, был взят назад. В том же роде были указы 1773 г для других областей. С большой энергией проведены были меры охраны К. (Bauernschutz); в 1764 г. повторено было запрещение сноса крестьянских дворов и постановлено, чтобы впредь каждый пустующий крестьянский двор был обязательно замещаем крестьянином. Действие закона распространено было на все время с 1756 г. до издания указа. Этим путем удалось на 50 лет, до реформы 1807 г., сдержать поползновения помещиков, хотя лишь в немногих областях (Бранденбурге, прусской Померании, Силезии); в остальных закон остался без практического применения. На государственных землях Фридрих II, в 1777 г., установил обязательную наследственную передачу участков. — Изменить отношения К. к помещикам прусское правительство решилось только после того, как в 1806 — 7 г Пруссия подверглась неслыханному погрому. Вслед за тильзитским миром была образована комиссия для составления закона об уничтожении наследственного подданства (Erbuntert ä nigkeit), как названы были все виды крепостной зависимости в Landrecht’е 1794 г. В августе 1807 г. король открыто заявил о своем желании дать свободу К. Помещики заявили, что они готовы на это согласиться, если помещикам будет дана свобода распоряжения крестьянскими дворами, то есть если будут изменены законы об охране К. Они обязывались, правда, замещать К., покинувших дворы, другими, но лишь с тем, чтобы они за плату работали на землях поместья. 9 октября 1807 г. издан был указ, отменявший крепостную зависимость или подданство для всех тех К., которые владели наделами в качестве собственников, чиншевиков или арендаторов. Мартынов день 1810 г. был назначен сроком полного прекращения подданства, но с сохранением всех обязанностей К., какие они, как свободные люди, должны нести в силу владения землей или договора. Для государственных К. ряд указов 1807, 1808 и 1811 гг. безвозмездно отменял подданство и разрешал выкуп барщины и других повинностей. Что касается помещичьих К., то на продолжении их охраны настаивал один только Штейн. В виде компромисса было постановлено, что лишь те крестьянские дворы могут быть присоединены к поместью, которые не могут быть восстановлены по отсутствию средств у помещиков и у К., да и то всякий раз с разрешения правительства и с уплатой вознаграждения крестьянину. Наследственным владельцам крестьянской земли предоставлялось превратить их дворы в собственность, под условием уступки ¹/₃ их в пользу помещика, а пожизненным — под условием уступки ¹/₂. Это был дорогой выкуп, выгодность которого для помещиков была очевидна, так как превышала стоимость повинностей с дворов. Предписано было в течение 2 лет выжидать добровольных соглашений помещиков с К. и только по истечении этого времени действовать принудительно. Издание указа вызвало со стороны дворянства целую бурю протестов, жалоб, инсинуаций, угроз и т. п. Дело затянулось, отчасти вследствие войны, и этим воспользовались, чтобы придать ему иной характер. Когда, с заключением мира, вопрос был вновь поставлен на очередь, декларацией 1816 г. дело было решено всецело к выгоде помещиков. Исключались из действия закона: 1) все владеющие мелкими участками, то есть не-тяглые К., на которых оставалась обязанность пешей работы в пользу помещика, без права освободиться от нее; 2) те из тяглых, которые не внесены в кадастр, то есть сидящие на землях, не подлежащих налогу, не-крестьянских и 3) те из тяглых и внесенных в кадастр К., которые посажены были на наделы в силу указов XVIII в. об охране крестьянской земли. Остальным К. дозволялось, буде они пожелают или того захочет помещик, выкупать землю в собственность или ¹/₄, или ¹/₂ земли (согласно закону 1811 г.), или — и это было новостью — уплачивать помещику ренту деньгами или зерном с годовой средней стоимости повинностей, увеличенной в 25 раз. Помещик терял право верховной собственности на землю крестьян, на барщины и повинности освобожденных крестьян, на выпас на крестьянской земле. Крестьянин лишался права требовать от помещика помощи в случае несчастья, права на дрова и валежник в господском лесу, на помощь лесом при постройках, на уплату помещиком за него налогов, на пастбище на господской земле. Об охране К. и их земли в декларации 1816 г. не говорится ни слова: она отныне исчезает в Пруссии (лишь для Познани она сохранена законом 1819 г.), а помещикам, как и всяким иным лицам, предоставляется полное право покупать свободную землю К. Для К., не подошедших под действие закона 1816 г., было издано в 1821 г. особое постановление о порядке выкупа повинностей, но и то только для более состоятельных. Значительная часть К. оказалась, согласно желанию помещиков, в таком положении, что не могла существовать без найма земли или работы у помещиков. До 1848 г. прусское правительство не делает более ни одного шага, чтобы облегчить положение К. и помочь им в деле выкупа повинностей; о каком-либо выкупном учреждении не было и речи. Вотчинная юстиция и полиция помещиков не была затронута реформой и до 1848 г. сохранялась неприкосновенной; оставалось еще немало К., не выкупившихся от повинностей, и обезземеление К. шло ускоренным ходом. В прусской Померании, напр., до 1816 г. насчитывалось 45 крестьянских хозяйств на 1 кв. милю, в 1837 г.-13. Когда вспыхнула революция 1848 г., об исправлении всех допущенных ошибок было трудно и помышлять. На первом плане стояли вопросы о прекращении сохранившихся еще обязательных отношений и способе их выкупа, а затем о регулировании земельных отношений, не затронутых прежними законами. В 1850 г. издан был указ, долженствовавший окончательно paзрешить крестьянский вопрос. Отмена вотчинной юстиции, воспрещение образования ленов, неограниченная свобода земельной собственности и выкуп всех лежащих на земле повинностей — таковы главные основания нового закона. Значительная часть повинностей была признана не подлежащей выкупу и уничтожалась без вознаграждения. Выкупу подчинены были лишь платежи и повинности, связанные с землей (Reallasten), как-то барщина, платежи зерном, десятина, платежи при переходе имуществ и т. д. Выкуп предоставлен добровольному соглашению сторон; он должен быть произведен совместно для всех лежащих на земле повинностей; размер его определяется, смотря по характеру повинностей, средней нормой дохода, увеличенной в 18, 20, 25 и даже в 33 ¹/₃ раза. Для облегчения выкупа организованы выкупные учреждения (Rentenbanken). Наконец, действие закона было распространено и на тех пеших К., которых не коснулись прежние законы. Закон был составлен умело, но социальное значение его оказалось незначительным, так как после законов 1816 и 1821 гг. пеших К. сохранилось немного. По-прежнему оставлен был без внимания весь класс поденных рабочих, сельского пролетариата. Закон 1857 г. установил крайними сроками для окончания операции сделок по выкупу 1858 г. Точных данных о ходе операции нет. В 5 провинциях (Пруссии, Померании без Стральзунда, Бранденбурге, Силезии и Познани) в 1876 г. насчитывалось 274704 крестьянских тяглых хозяйств, из которых 175558 (⁷/₁₁) наследственных и 99146 (⁴/₁₁) пожизненных или неопределенных. Из последних выкуплено вполне 83285, в том числе в силу прежних законов-70579, в силу закона 1850 г.-12706.

В Мекленбурге, где крепостное право доведено было до крайних его последствий и где обезземеление К. достигло в XIX в. крупных размеров (из 12545 крестьянских дворов, существовавших в XVII в., в 1848 г. сохранилось всего 1213), дела стояли еще хуже. Указ 1820 г. провозгласил, правда, освобождение от крепостной зависимости. Согласно этому закону ежегодно, до 1824 г., должна была получать свободу ¹/₄ крепостных. Но кроме этой «свободы», закон не давал ничего: крестьянину предоставлялось право перехода, и только. О земельных правах не было сказано ни слова; зато было установлено, что крестьянин, прогнанный господином и не нашедший себе места, вместе с семьей, как бродяга, должен быть заключаем в рабочем доме. Вотчинная полиция и суд над К. были сохранены за помещиками, с правом телесного наказания. Снос дворов продолжался до 184 8 г, с ведома и согласия правительства. Попытка провести реформу, создать из рабочих хотя бы временных арендаторов, прекратить и воспретить сносы дворов, окончилась неудачей. В 1850—1851 г. старые порядки были восстановлены. Только в 1862 г., вследствие усилившейся эмиграции и обнищания земледельческого класса, ограничено было право сноса: в деревнях, где не менее 4 дворов, разрешено сносить один двор, где 5-2 и т. д., и притом с согласия правительства.

Литература

Dönniges, «Landkulturgesetzgebung Preussens» (1843);
Lette u. Rönne, «Landeskulturgesetzgebung Pr.» (1853 и сл.);
Stadelman, «Preussens Könige in ihrer Thätigkeit für die Landescultur» («Publicationen aus den K. Pr. Staatsarchiven», 1878—1882);
Welsch, «Ueber Ablösung der Grundlasten» (1848);
Judeich, «Die Grundentlastung in Deutschland» (1863);
Hering, «Agrarische Gesetzgebung Pr.» (1837);
Grossmann, «Gutherrlichbäuerl. Verhältnisse in der M. Brandenburg» (1890);
Meitzen, «Der Boden und die landwirthschaflichen Verhältnisse Pr.» (1868);
Riedel, «Mark Brandenburg» (1832);
Knopp, «Bauern-Befreiung in Pr.» (1887);
Scely, «Stein»; Pertz, id. (1849-55);
Hardenberg, «Denkwürdigkeiten»;
Haxthausen, «Ländliche Verfassung in den einz. Provinzen der Pr. Monarchie»;
Goede, «Gutsherrlich-bäuerl. Verhältnisse in Neu-Vorроmmern u. Rügen» (1853);
Fuchs, «Der Untergang des Bauernstandes» (1888);
Ballbrügge, «Landvolk in Meklenburg»;
Balek, «Gesch. der Domanial-Bauern in Meklenburg» (1869);
Haussen, «Aufhebung der Leibeigenschaft in Schleswig-Holstein» (1861);
Ю. Самарин, «Отмена крепостного права в Пруссии».

Крестьянство в Дании

Положение К. в средневековой Дании было совершенно одинаково с положением их в Швеции и Норвегии. Еще в конце XV в. около 20 % всей земли находились в руках К.-собственников. Усиление дворянства и духовенства (см. Дания) положило начало полному изменению в положении К. Платежи и повинности их стали умножаться, хотя до XVI в. все еще были определенными; началось насильственное обращение К.-собственников в временных арендаторов. По мере увеличения выгод от сельского хозяйства, вследствие большого спроса на хлеб и скот, дворяне-помещики все упорнее стремятся к расширению помещичьей запашки, к образованию отрубных имений, мыз или хуторов, путем обменов и усиленного сноса крестьянских дворов (к полов. XV I I в. снесенных дворов насчитывалось 1650). В течение XVI в. дворяне присваивают себе беспошлинную продажу хлеба, лишают К. права торговать скотом и ограничивают право горожан на эту торговлю. Договоры с арендаторами часто нарушаются, с целью создать для помещичьего хозяйства даровую рабочую силу. Барщина, в XIV — XV в. не превышавшая 8 дней в году, растет и ставится в зависимость от усмотрения помещика; от нее не избавляет и замена ее денежными взносами; переход К. дозволяется лишь с согласия помещика. В X V I в. часть К. превращается в настоящих крепостных; при Фридрихе I люди нередко продаются как скот, главным образом в Зеландии (в Ютландии и Фионии К. продавались не иначе как с землей). Реакция против таких порядков выразилась, но безуспешно, и в протестах Дюбвадов (см.), и в указах Христиана IV об уничтожении барщины и крепостного права (1623, 1633-4, 1646), отмененных при Фридрихе III (1650, 1656). Не больше успеха имела и революция 1660 г., произведенная горожанами и свободными К. На сейме побеждены были дворяне, но в выигрыше оказалась одна королевская власть; положение К. стало еще хуже прежнего. Что до тех пор было злоупотреблением, то теперь было занесено в изданный Христианом V кодекс законов. Помещики сделались правительственными агентами по части взимания налогов и поставки рекрут. Их полицейско-дисциплинарная власть была соответственно усилена. Если отягощенные К. бежали, лежавшие на них поборы распределялись между оставшимися на месте. К. изнемогали под бременем непосильных работ и платежей; разорялась и вся страна. Замена крепостного права прикреплением к земле ввиду военных надобностей не ослабила зависимости, а усилила ее, так как эта мера была распространена на всех К. Снос крестьянских дворов почти не находил противодействия со стороны правительства, а при министерстве Гульдберга (см.) даже поощрялся. Только после падения Гульдберга кронпринц Фридрих (впоследствии король Фридрих VI) впервые сделал серьезную попытку улучшить положение крестьян. В 1788 г. было уничтожено крепостное право, путем отмены (начиная с 1800 г.) прикрепления всех К. (от 14 до 36-летнего возраста) в видах отбывания рекрутчины. Торговля хлебом и скотом была объявлена свободной для всех сословий. Закон 1790 г. запретил снос дворов. Законами 1784, 85 и 91 гг. было разрешено отчуждать участки земли, входившие в состав поместья, а также раздроблять его и продавать К. Чтобы дать К. возможность приобрести или выкупить земли, учреждена была в 1786 г. кредитная касса. Законами 1791, 1793, 1795 и 1799 гг. решено было сделать барщину определенной, и притом так, чтобы она не была помехой при обработке К. их собственной земли; затем был установлен порядок выкупа барщины и перевод ее на деньги. На практике, в большинстве случаев, дело реформы ограничилось именно таким переводом (в Зеландии и соседних местностях, где К. были бедны, оставлена была барщина натурой и продержалась до 1848 г.). В 1795-96 гг. право назначения судей было отнято у помещиков. В 1818 г. отменены податные привилегии дворян. С превращением Дании, в 1848 г., в конституционное государство, крестьянский вопрос вновь был выдвинут на первый план. Закон 1851 г. определил обязательную продажу К. земли, принадлежащей государству. В 1852 г. это распространено было на земли университетов, академий, общественных учреждений, госпиталей и т. п. Закон 1854 г. предоставил всем владельцам бывших ленов продавать К. занятую последними землю. В 1861 г. эта мера была распространена и на земли частных землевладельцев. Законом 1850 г. как помещикам, так и К. дано право выкупа барщины, что и повлекло за собою полное ее уничтожение.

Литература

Holm, «Danmark-Norges indre historie» (1886);
его же, «Kampen от Landboreformerne» (1888);
Chrestensen, «Agrarhistorоske Studier» (1886);
Hammerich, «Danmark under Adelswalden»;
Rosendinge, «Grundriss der dänischen Rechtsgeschichte»; Thorsöe, «D. Stats-historie» (1879).

Крестьянство в Австрии

В собственно-австрийских землях судьба и положение К. были вполне почти сходны с судьбой и положением К. в юго-зап. Германии. В некоторых областях, напр. в Тироле, сохранилось немало свободных К.-собственников. Значительная часть К. попала в зависимое положение подданства (H ö rigkeit), но с сохранением некоторой доли личной свободы и определенности повинностей. Обычное право (Weisth ü mer) лежало в основе отношений К. к владельцам и ограждало права К. В гораздо более тяжелом положении находились К. восточных областей Австрии — Чехии, Моравии, Венгрии и др. С XIV и в особенности с XV в. во всех этих местностях происходит усиленный процесс превращения прежде свободных К., наследственных владельцев земли, в крепостных, без права прочного держания земли. В Чехии, при Владиславе, переход государственной власти в руки дворянства приводит к полному почти закрепощению К. Существовавшая в XIV и XV вв. обязанность К. отбывать барщину в размере 6-12 дней в году сменяется полной неопределенностью барщины. В XVII в. уже считалось законным требовать ежедневной барщины от К. (см. Wegener, «Oeconomia Bohemo-Austrica», 1666). В Венгрии процесс закрепощения К., с колебаниями и отступлениями, начинается еще в XIV в. При Людовике Великом (1342—1382) установление обязательного платежа К. в размере ¹/₉ дохода, отдача крестьян в ведение вотчинного помещичьего суда, отмена права перехода (разрешенного законом 1298 г.) и установление правила, что без согласия владельца К. не может оставить поместья — поставили К. в полную почти зависимость от произвола помещиков. В 1397 г. свободный переход был восстановлен, но на практике насилия продолжались. Барщина увеличилась до 5 дней в неделю. Восстание 1437 г. временно задержало процесс: барщина понизилась до 3 дней в неделю. Подавление восстания 1514 г. привело к провозглашению полной крепостной зависимости К., удержавшейся и после фиктивной ее отмены указом Фердинанда I (1547). В XVII в. в Венгрии помещик пользовался, в пределах своего имения, судебной и полицейской властью, с правом подвергать К. тяжким и произвольным наказаниям. Без его согласия К. не мог ни оставить имение, ни жениться, ни выдать замуж дочь, ни отдавать детей в обучение ремеслу. Рекрутчине К. подлежали по воле помещика. Земля К., прежде наследственная, неотъемлемая, превратилась во временное держание; во всякое время помещик мог согнать с нее К. и заменить их другими или присоединить освобожденный участок к помещичьей земле. Барщина, как и др. повинности, в громадном большинстве случаев превратилась в неопределенную обязанность (ungemessene Robotpflicht). Где, в виде исключения, господствовала определенная барщина, там работа обязательно равнялась 3 дням в неделю для двора, 6 дням во время жатвы. На К. ложились всей тяжестью и налоги и повинности в пользу государства. В XVII веке снос крестьянских дворов дошел до крайних размеров, особенно в Чехии, после победы при Белой Горе. Правительство своими указами (Patente), возводившими существующую практику в закон, еще более способствовало обезземелению. Земли, подлежавшие обложению в пользу государства, исчезали, так что фискальный интерес должен был, наконец, разойтись с интересами землевладельцев. Уже в 1654 г. велено было составить податные списки (St e uerrollen), в которые занесены были все крестьянские земли (Rusticalgr ü nde), в противоположность помещичьим (Dominicalgr.), и первые были объявлены не подлежащими исключению или переводу в разряд вторых. Отсутствие параллельных реформ в сфере суда и т. д. лишило эту меру серьезного характера, тем более, что ни о чем другом, кроме налогов, правительство не заботилось. Не больше успеха имели и меры, принятые Карлом VI (1713, 1723). Только с Марии-Терезии замечается более решительный поворот к лучшему. Фискальный интерес соединяется теперь с гуманитарными идеями XVIII в. С созданием нового, более точного кадастра тесно были связаны меры против дальнейшего сноса крестьянских дворов и присоединения крестьянской земли к помещичьей. Свобода помещичьей земли от налогов была отменена (1751). Организован был институт окружных начальников, на места которых назначались лица «жадные к новшествам». Им даны были полномочия защищать К., принимать от них жалобы, служить как бы высшей инстанцией для обжалования решений вотчинного суда, пересматривать земельные договоры, заключаемые К. с помещиками, кассировать приговоры вотчинника, присуждавшие К. к телесным и иным наказаниям. Указом 1766 г., изданным для Чехии, а затем распространенным на другие области, дано было К. право выкупа в собственность их наделов. Купленной землей К. могли распоряжаться свободно, тогда как некупленная состояла, в лучшем случае, в пожизненном их владении. В одном из округов Моравии, к концу XVIII в., из 17 тыс. дворов невыкупленными оставалось всего 749. В 1771 г. была назначена урбариальная (Urbarien — то же, что у нас инвентари) комиссия, для исследования крестьянских отношений к помещикам и регулирования, а в иных случаях и уменьшения повинностей, барщины и т. п. Robotpatent’aми, изданными для разных областей (1774-75), был установлен максимум барщины (3 д. в неделю) и указан способ выкупа повинностей или замены натуральных повинностей денежными эквивалентами. Эта последняя мера могла применяться лишь в случае согласия обеих сторон. В 1777 г. был выработан целый проект выкупа, основанный на строгом соответствии денежных платежей с качеством и величиной надела; но его применяли лишь к государственным землям. Как ни были умеренны Robotpatent’ы, дворянство, особенно, в Чехии, встретило их упорным сопротивлением. Не удовлетворили они и К.; надеявшихся на полную отмену барщины. В Чехии К., в уверенности, что это не настоящий, а подложный указ, потребовали полного освобождения, и восстание пришлось подавить силой оружия (1775). После присоединения Галиции, где крепостная зависимость отличалась наиболее возмутительным характером, действие Robotpatent’a было, в 1775 г., применено и к ней. Иосиф II, в первый же год по воцарении (1781), издал два патента для чешско-немецких земель, из которых одним расширено было право К. обжаловать действия помещика, а другим ограничена и доведена до минимума вотчинная юстиция. В 1781-5 г провозглашена была отмена крепостной зависимости в Чехии, Моравии, Крайне, Галиции. К. объявлены были лично свободными, хотя все еще подданными (в силу nexus subditus personalis), такими же, как и К. собственно-австрийских земель, и обязанными нести точно определенные законом повинности. Им предоставлена была свобода перехода, свобода занятий, свобода отдавать детей на обучение ремеслам и т. д., свобода браков. Вотчинный суд был сохранен, но с существенными ограничениями. По закону 1781 г. приобретение К. земли должно было совершаться путем уплат в несколько сроков; К. получили право отчуждать свои земли, закладывать их (до ²/₃ стоимости) и т. д. Указом 1789 г. 70 % крестьянского дохода было объявлено не подлежащими никакому обложению; но этот указ не был приведен в действие, ввиду сопротивления помещиков, которых он привлекал к усиленному обложению. После Иосифа II никаких мер в пользу крестьян не принималось; свод законов, изданный в 1841 г. и основанный всецело на реформах М.-Терезии, является регулятором отношений К. к помещикам. Попытки возбудить вопрос о реформе барщины на венгерском сейме (1833 г.) остаются безуспешными. С трудом добивается сейм 1839 г. утверждения правительством закона о выкупе повинностей К. Тяжелые повинности, в размерах 100—150 дней барщины ежегодно, вызывают, наконец, волнения среди К. и кровавое восстание в Галиции (1846). Тогда только правительство издает указ о выкупе, почти буквально повторяющий постановления Robotpatent’ов М.-Терезии. Как только, в 1848 г., вспыхнуло революционное движение в Венгрии, 18 марта объявлена была отмена на вечные времена всякого рода подданства К. 25 апреля австрийским правительством был издан указ о предстоящем выкупе, вызвавший сильный протест среди К.: они потребовали более радикального решения вопроса. 26 июля на рассмотрение австрийск. рейхстага внесено было Гансом Кудлихом предложение декретировать полную отмену всякого рода зависимых отношений К. к помещикам. Закон, осуществлявший эту реформу, был распубликован уже новым императором. Он освобождал К. и превращал их в собственников, уничтожал как подданство, так и зависимость крестьян, а также (безвозмездно) все связанные с этой зависимостью платежи и повинности, вотчинный суд, вотчинную полицию, различие между крестьянскими и помещичьими землями и т. д. Подлежащими выкупу были объявлены лишь платежи за землю. Несмотря на наступившую реакцию, реформа была проведена в духе закона 1848 г. Выкупную операцию взяло на себя всецело правительство. Общая сумма выкупа в Цислейтании составила около 208 млн гульденов. Часть ее — одну треть — взяло на себя правительство; остальные ²/₃ были признаны общественным долгом и, на основании исчисления тех выгод, какие освобождение почвы принесет разным интересам, то есть крестьянским с одной, помещичьим с другой, — возложены на обе эти группы пропорционально. Для ускорения выкупа в 1850 и 1851 гг. образован был специальный выкупной фонд (Grundentlastungfond), в виде 5 % бумаг, подлежащих погашению в течение 40 лет. К 1859 г. выкупная операция была вполне закончена. По отношению к Венгрии и соседним с нею землям: Кроации, Славонии, Банату, Трансильвании и т. п. выкупная операция и освобождение К. установлены были законами 1853-54 и последующих годов. Относительно Венгрии было допущено одно исключение: ¹/₃ выкупной суммы правительство здесь на себя не взяло.

Литература

Grünberger, «Die bäuerlich gutsherrliche Verhältnisse in Böhmen, Mähren u. Schlesien» (1894); Wo lf, «Oesterreich unter M.-Teresia» (1833); Arneth, тоже; Hartig, «Genesis der Revolution in Oesterreich»; Czoernig, «Oesterreichs Neugestaltung» (1858).

Крестьянство в юго-западной и западной (за-эльбской) Германии

До XV в. процесс развития крестьянских отношений был здесь почти тот же, что и во Франции; только в Германии удержалось гораздо более значительное число свободных К.-собственников и свободных крестьянских общин, не подчиненных власти помещика. Число крепостных постепенно уменьшалось; они сближались с более многочисленным классом прикрепленных к земле, но лично свободных К. (H ö rige), обязанных постоянными и определенными повинностями. Земля приобреталась отчасти покупкой, но более всего посредством чиншевого держания (Zinsbauern), наследственной аренды (Erbpacht) и так наз. Meierrecht — сначала, по-видимому, временного держания, но уже с XV в. переходившего в наследственное и представлявшего нечто среднее между эмфитевзой и чиншевым держанием. Изменение к худшему в положении К. началось лишь с XV в., главным образом вследствие причин экономических. Города южн. и зап. Германии были втянуты в торговый оборот Италии. Создавались торговые компании, накоплялись капиталы в руках бюргеров, изменялись потребности — и все это отражалось и на землевладельцах. До XV в. рыцарство южн. и зап. Германии жило лишь доходами с подвластного населения, более или менее определенными обычаем и договорами. Самостоятельно сельским хозяйством оно не занималось. Продажа шерсти в города, разведение овец были добавочными, но далеко не большими источниками дохода. В поисках за новыми средствами дворянство на Ю. и З. Германии остановилось на личном труде К. Повышение крестьянск. повинностей, увеличение платежей за разрешение браков и т. п., еще чаще — создание совершенно новых поборов с К., выжимание из них всего возможного сделалось главной целью дворянских стремлений. Страшное восстание К., начавшееся в XV в. и закончившееся войной 1525 г. (см. крестьянская война) было подавлено. Закрытие для европейской торговли восточных портов и главным образом Египта, перенесение центра тяжести торговой деятельности на запад, вследствие открытия новых путей, подорвало развитие германской торговли и промышленности, отбросило Германию назад, к старому ведению хозяйства, задержало разрушение старых земельных отношений. Ввиду кризиса, вызванного приливом американского золота и серебра и приведшего к обесценению денег, помещики особенно тяготились неизменностью крестьянских платежей, основанной на обычае и законе. До конца XVIII в. идет на этой почве борьба между помещиками и К., тем более упорная, что самостоятельного хозяйства, рассчитанного на внешний сбыт, помещики и теперь не ведут: вывоз хлеба из южной и западной Германии в XVI—XVIII в. почти не существует. Хлеба, производимого страной, едва хватает на собственное потребление. Хозяйство и отношения к К. сохраняют отпечаток патриархальный, средневековый; о стремлении к сносу дворов К., к образованию обширных полей поместья, к округлению владений, почти нет известий. Сохранилось то же крайнее разнообразие отношений, как и в средние века. Усилия землевладельцев обратить свободных К.-собственников в наследственных арендаторов и крепостных людей остаются, большей частью, безуспешными. Самым крупным изменением в положении К. было установление неделимости земель и так наз. Anerbschaft, то есть передача двора и земли то старшему, то младшему сыну, то старшей или младшей дочери (главн. образ. в Вестфалии и саксон. областях). Самое низкое место занимали крепостные (Leibeigene), существовавшие, напр., в Марке, Дортмунде и отсутствовавшие в Гоген-Лимбурге, Эссене, герц. Клеве. Сравнительной мягкостью крепостное право отличалось в Марке, Реклингаузене, Бадене; более суровым оно было в Баварии и старом Вюртемберге, хотя и здесь не достигало такой интенсивности, как в Мекленбурге или Померании. Указ герц. Брауншвейгского (1737 г.), гласящий, что помещики нередко «награждают К. побоями» и обращаются с ними «истинно по-египетски», показывает, во всяком случае, что положение крепостных К. было далеко незавидное. Способы держания земли были до крайности многочисленны и разнообразны. В Вестфалии и прирейнских областях уцелели общинные держания, с правом собственности на наделы, собственным крестьянским судом и определенными, неизменными повинностями, нередко к XVIII веку переложенными на деньги. За такими К. следовали Zinsbauern, то есть К., державшие на чиншевом праве земли, которые фактически находились в их неограниченной почти собственности (особенно у так назыв. Erbzinsbauern). Весьма распространенной на всем СЗ и З Германии формой держания было Meierrecht, связанное то с свободой К., то, как в Вестфалии, с довольно сильной их зависимостью. С XVI в. наделы, которые К. держали на этом праве, были в их наследственном пользовании, но без права раздела: начало Anerbschaft’a применялось к таким держаниям всецело. Вступавший в эти отношения получал так наз. Meierbrief — контракт, в котором точно и подробно обозначались и земли, и повинности, и право Meier’а. Существовали, далее, переходные формы к пожизненному или временному держанию. Таковы были, напр., так назыв. Frohnh ä user; все постройки, при таком держании, были собственностью К., землей же, на известных условиях, он владел пожизненно, но с правом передачи наследнику, по уплате в двойном или тройном размере ежегодного платежа. Другими аналогичными формами были: Beh ändigungsgü ter, в Вестфалии — держание на 2 и 3 поколения; Neustiftg ü ter, в Баварии — держания до смерти одного из контрагентов, то есть помещика или К.; Herrengunst, в Баварии — срок держания зависел от воли владельца. Стремление увеличить и барщину и повинности было постоянное, и только там, где держание было связано с свободой К. и, следовательно, держатели пользовались судебной охраной, права К. находили защиту. Жаловаться, однако, не всегда было удобно; суды были известны медлительностью и страшной дороговизной. В весьма многих случаях помещикам удавалось вносить в самые контракты новые условия, то переводившие свободных в крепостных, с неопределенными платежами, то увеличивавшие эти платежи до произвольных размеров. Положение К. было тем тяжелее, что сверх платежей помещику необходимо было платить постоянно увеличивавшиеся налоги казне и десятину церкви (в католических областях), а политика тогдашних правительств, всецело направленная на покровительство промышленности, поднимала цены на необходимые орудия и понижала цены на хлеб. Отсюда обеднение К., жалобы на которое все сильнее раздаются уже с половины XVIII в. Никаких серьезных мер против него не принималось; в одном Бадене нашелся правитель, попытавшийся пойти по следам Иосифа II — маркграф Карл-Фридрих (закон 1783 г.). Только после французской революции, под ее то непосредственным, то косвенным влиянием, началось в зап. и юго-зап. Германии преобразовательное движение более общего характера. Вюртембергские земские чины потребовали отмены крепостного права, как прямо «противного естественному закону равенства и нарушающего человеческие права». В Баварии законом 1803 г. был разрешен К. выкуп земель, принадлежавших секуляризованным монастырям, а потом и других госуд. земель; конституцией 1808 г. было отменено крепостное право, где оно еще существовало; вслед за тем уничтожены платежи личного характера (за разрешение на вступление в брак и т. п.), точно определена барщина, с правом перевода ее на деньги; все платежи за землю признаны подлежащими выкупу по добровольному соглашению. В 1807—1808 гг. ограничен был произвол помещиков, путем реформы вотчинных судов. Полное уничтожение феодального строя состоялось в Вестфалии, когда в ней царствовал король Иероним, брат Наполеона I, но лишь в виде опыта, вскоре отчасти отмененного. Реакция, наступившая после 1815 г., задержала дело реформы и даже подвинула его назад, хотя, несмотря на усиленные ходатайства помещиков, венский конгресс отказался признать в принципе необходимость возвращения к прежним порядкам . В большей части областей, где реформы были произведены французским правительством, были или целиком, или отчасти восстановлены старые отношения. В некоторых провинциях положение К. даже ухудшилось: барщина дошла до 6 дней в неделю, платежи в округе Гильдесгейм возросли в 6 раз. Там, где для К. сохранилась возможность выкупа, последний — в случае невыгодности его для казны — просто приостанавливался; тех, кто в качестве адвоката брался хлопотать о выкупе, сажали в тюрьму. Вотчинные юстиция и полиция восстановлены были почти повсеместно. В Баварии процесс превращения К. в собственников был сильно замедлен. В Вюртемберге эдикт 1817 г. отменил крепостное право и допустил выкуп повинностей К.; на самом деле, однако, реформа была осуществлена только на государственных землях. Только в Бадене казна оказывала некоторое содействие выкупу повинностей. Увеличение повинностей было запрещено только в Вюртемберге. Новый толчок делу реформы был дан польской революцией. В Саксонии, в 1832 г., для участия в выкупе было создано специальное кредитное учреждение (Landrentenbank). Для большей части повинностей выкуп сделан был обязательным, по желанию одной из сторон. Право требовать выкупа дано и временным арендаторам. Выкупная операция совершилась быстро и успешно. Почти одновременно с Саксонией и на тех же, приблизительно, основаниях приступлено было к реформе и в гессенском курфюршестве (законы 1831, 1832, 1835, 1837 гг.). В Бадене законами 1831 и 1832 г. выкуп значительно был подвинут вперед. В Ганновере как личная зависимость К., так и платежи и повинности, связанные с нею, были уничтожены безвозмездно законом 1831 г., а выкуп повинностей и платежей с земли был установлен в 1833 г. В 1840 г. организована была выкупная касса, превращенная в 1872 г. в выкупной банк. В Баварии до 1848 г. не было сделано ни одного решительного шага в пользу ускорения выкупной операции. В Вюртемберге, по закону 1836 г., выкуп платежей и повинностей, вытекавших как из вотчинных прав помещика, так и из факта существования крепостной зависимости, приняло на себя государственное казначейство; вопрос о выкупе платежей, падавших на землю, а, следовательно, и о превращении наделов в собственность, был оставлен открытым. Вообще в период времени с 1830 по 1848 г. реформа совершалась крайне неравномерно и не повсеместно (особенно отстали мелкие государства). Далеко не все повинности феодального характера — особенно связанные с правами пастьбы, пользования лесом и т. п. — были подчинены законам о выкупе. Даже в тех местностях, где реформа была предпринята в относительно широких размерах, ее применение к жизни шло не всегда успешно, особенно после 1840 г. Дворянство, главным образом медиатизированное, всячески тормозило ход выкупной операции. Оно жаловалось франкфуртскому союзному сейму, добиваясь либо отмены законов, изданных местными правительствами, либо изменения их оснований, либо отсрочки в их применении. Сейм, под влиянием Австрии и Пруссии, вел дела крайне медленно и решал их иногда в пользу жалобщиков. Отсюда усилившаяся ненависть к дворянству, выразившаяся вслед за февральской революцией. Крестьянский вопрос был вновь поставлен на очередь, и решения его были проведены гораздо решительнее, чем прежде. Характеристической чертой новых реформ было возвращение к провозглашенному еще в 1789 г. принципу безвозмездного уничтожения некоторых платежей и повинностей. Типичным, в этом отношении, является баварское законодательство. Закон 4 июня 1848 г. отменил, без вознаграждения, судебную и полицейскую власть помещиков. Затем также безвозмездно уничтожены: 1) всякого рода барщина натурой, все равно, была ли она определенная или неопределенная; 2) все вытекающие из личных отношений платежи, как напр. взимание части наследства умершего К., десятины со скота, с вновь распаханных земель; 3) права помещиков на пастьбу скота на крестьянских землях и лугах, равно как и его право охоты на чужих землях. Все другие платежи и повинности фиксированы, то есть превращены в ежегодную, раз навсегда установленную плату с данного надела. Воспрещено образование вновь отношений, основанных на передаче К. земель в условное владение, то есть с сохранением за землевладельцем dominium directum. Фиксированные платежи объявлены подлежащими добровольному выкупу со стороны К. Посредничество при выкупной операции берет на себя, но необязательно для К., государство, посредством выкупной кассы. Важнейшим дополнением к закону 1848 г. был закон 1872 г., ускорявший дело выкупа и объявлявший его обязательным. Тем же, в общем, путем произведена была реформа в Вюртемберге, законами 1848 и 1849 г. Основания для определения размера выкупного капитала были крайне разнообразны: в Баварии он получался путем увеличения дохода в 18 раз, в Вюртемберге — в 16 раз, в Саксонии — в 20 раз, в Гессен-Касселе, если требование выкупа шло от помещика — в 18, если от К. — в 25 раз, в Ганновере и Альтенбурге — в 25 раз и т. д. В настоящее время выкупная операция закончена в большей части германских государств.

Литература

Kindlinger, «G. der d. Hörigkeit» (1879); Sommer, «Enlwickelung der bäuerlichen Verhältnisse» (1830); Fleischhauer, «G. der bäuerlichen Verhältnisse in D.» (1837); Langenthal, «G. der d. Landwirthschaft» (1847-51); Rive, «Bauerngüterwesen» (1824); Welter, «G. d. bäuerliche Verhältnisse Westphalens» (1836); Lüntzel, «Die bäuerlichen Lasten in Hildesheim» (1830); «Moser — id. m Würtemberg» (1832); Pfeiffer, «Das d. Meierrecht» (1848); Haun, «Bauer u. Gutsherr in Kursachsen» (1892); Klingner, «Sammlungen zum Dorf u. Bauernrechte» (1849); Hanauer, «Les paysans en Alsace» (1865); Hertzog, «Bäuerliche Verhältnisse in Elsass» (1886); Hausmann, «Die Grundentlastung in Bayern» (1892); Stengel, «Grundentlastung in Bayern» (1874); Graichen, «Handbuch über Ablösungen etc. im K. Sachsen» (1842); Schwarz, «Ablösungsgesetzgebung v. Würtemberg» (1849); Steinheil, «Gesetz wegen Ablösung» (1866); Goldmann, «Gesetzgebung des Grossh. Hessen in Bezug auf Befreiung des Grundeigenthumes etc.» (1831); Jeller, «Die Verfassung des Grossh. Hessen» (1886); Buchenberger, «Das Verwaltungsrecht der Landwirtschaft in Baden» (1887); Drais, «Gesch. v. Baden unter Carl Friedrich» (1876).

И. Лучицкий.

Крестьянство во Франции

В первые века после падения западн. римской империи число несвободных людей, какими еще со времен римских были servi rustici и coloni, постепенно возрастало. Этому способствовал институт patrocinia vicorum (места убежища, доставляемого могущественными людьми сельским жителям, покинувшим свои жилища во время неурядиц и бесправия IV и V в.), а также и развившиеся в период существования франкской монархии рекомендации, носившие приблизительно тот же характер. Обычай давать землю в лен на прекарном праве все больше и больше, в то же время, уменьшал число свободных собственников. Характеристические особенности личного рабства мало-помалу исчезают, уступая место крепостному праву. Рабы основывают семейный очаг, семью; известная их часть, особенно государственные крепостные, получают даже некоторые права собственности, и положение их оказывается нисколько не хуже положения колонов. Отпущение на волю учащается. В полиптике аббата Ирминона из 1647 mansi только 191 обозначены как serviles, а 1430 — как ingenuiles. Зато многие свободные утрачивают свое прежнее положение, особенно на Севере Франции; но следы его заметны и на Юге, с гордостью называющем себя mater allodiorum. Из числа так наз. bommes de poeste или vilains одни добровольно становятся под охрану господина (advocati); другие, однажды согласясь уплатить оброк в минуту опасности, обращаются, волей или неволей, в зависимых людей (consuetudinarii); третьи, поселившиеся на земле владельца в качестве чужих, через день и год становятся его слугами, а если земля, на которой они поселялись, была крепостной, то они делаются совершенно несвободными. Все vilains разделяются на два класса: крепостных (serfs de corps) и несвободных мертвой руки (serfs de main morte, main-mortables). Крепостной находится в полной власти своего господина: ему воспрещено менять местожительство; в случае нарушения этого правила господин может насильно привести его на прежнее место, почему ему дают еще название serf de poursuite; по воле господина он может быть заключен в тюрьму; господин может облагать его по своему усмотрению. Несвободный мертвой руки всегда мог развязаться со своим господином, под единственным условием — оставления своего дома; налоги и оброк, которые он должен платить помещику, заранее ясно определены; он имеет право на землю, как на собственность, но нередко покупает свободу, уступая землю сеньору; право владения участком иногда передается и его потомкам, если последние живут на «одном хлебе», едят из «одного горшка» и т. п. С другой стороны, несвободные мертвой руки не имеют право жениться вне поместья (первоначально — и внутри поместья), не уплатив formariage господину; после их смерти имение переходит к господину, почему они и называются людьми мертвой руки; они имеют право продавать или уступать свою движимую собственность, но права распоряжаться своим участком земли не имеют; они не могут жаловаться в суд ни на своего господина, ни вообще на свободных людей, а также не могут выступать на суде в качестве свидетелей. Вообще Hommes de poeste были обязаны платить только те налоги и нести только тот оброк, которые были обозначены при переходе земли в его владение и которые определялись обычаями данной местности; если господин требовал большего, то он это делал «против воли Божьей и подвергая опасности свою душу». В действительности, впрочем, крепостные были совершенно подчинены своим господам, потому что у них не было других судей, кроме самих господ.

Постепенное освобождение крестьян. Причины, обусловливавшие увеличение числа несвободных людей, все больше и больше исчезали. Вскоре класс несвободных начал пополняться только одним способом — путем рождения. Отпущение на волю с XII века становится все чаще и чаще. Этому способствовал интерес самих помещиков; они стали замечать, что для них гораздо выгоднее обрабатывать свои поместья вольными людьми, чем рабами, тем более, что отпускали они на волю за очень высокую плату. В вольной грамоте крепостным архиепископа безансонского говорится, «что, ввиду плодоносной почвы и мягкого климата, поместье будет быстро заселяться, как только все узнают об уничтожении мертвой руки; main-mortables ленивы в работе, так как исполняют ее для других; они истощают почву и не заботятся о том, что будет после их смерти; совершенно иначе они будут поступать, когда узнают, что их имущество передается ближайшим их родственникам». Особенно много людей отпускали на волю французские короли в своих поместьях. Уже Людовик VII освободил перед своей смертью своих рабов в Орлеане; в 1298 г. последовало освобождение несвободных Лангедока; в 1315 и 1318 гг. освобождены К. королевских доменов, правда — за уплату известной суммы. Фискальный интерес играл при этом выдающуюся роль, но все же нельзя упускать из виду и гуманной деятельности юристов. «По естественному праву — говорит Бомануар (в XIII в.) — всякий свободен». Другой причиной отпущений на волю было основание hostises, свободных слобод. Каждый, селившийся на праве hostise, освобождался от уплаты повинностей, и это привлекало все большее число новых поселенцев. Многие поселки Франции, до настоящего времени носящие название «Вильфранш», «Вильнев» и т. п., имеют такое именно происхождение. Христианские чувства, особенно на смертном одре, вызвали появление многих увольнительных грамот; но сама церковь, в качестве светской власти, отпускала на волю гораздо меньше людей, чем короли и частные владельцы, и когда она это делала, то сопровождала всегда освобождение тяжкими oneranda libertatis causa. Принадлежащая церкви земля считалась неотчуждаемой; между тем, всякое освобождение сопровождалось понижением цены земли и представляло, следовательно, как бы нарушение принципа неотчуждаемости владений церкви. Еще в XVIII в. несвободных насчитывалось более всего в церковных поместьях; именно относительно несвободных аббатства Сен-Клода Вольтер писал те памфлеты, которые в такой сильной степени возбудили общественное мнение и подготовили отмену крепостного права. Эта отмена, которой требовали еще генеральные штаты 1576 и 1614 гг., была отчасти произведена эдиктом Людовика XVI от 1779 г., постановившим, что каждый несвободный, который желает основать свое местожительство и поселиться на вольном месте, должен быть признаваем совершенно свободным не только относительно своей личности, но и относительно своей движимой собственности и относительно недвижимой, насколько она не подчинена мертвой руке. Тем не менее, в 1789 г. во Франции существовало еще большое число несвободных (по некоторым сведениям — около полутора миллиона). Что касается до крепостных в тесном смысле слова, то улучшению их быта значительно содействовали крестьянские товарищества. Политическая их роль была аналогична с ролью общин. Местами им было предоставлено право выбора властей, как напр. в Пикардии, Нормандии и Орлеане. Сельские товарищества слагались иногда для борьбы с злоупотреблениями, напр. для того, чтобы помешать незаконному захвату хлеба, вина, лошадей. Многие постановления французских королей (1356, 1367 г.) представляют им право «собираться по звуку колокола, по приглашению или по другим знакам». В XV в. они воспользовались вызванным столетней войной ослаблением дворянства и получили временно большое значение: им было предоставлено право избрания депутата в генеральные штаты 1484 г. Скоро, однако, товариществами начало пользоваться правительство, как средством увеличивать налоги, барщину и военную повинность. Власть помещика ограничивалась взиманием разного рода повинностей с подчиненных ему К. Повинности эти были следующие: 1) постоянный и неизменный платеж весьма умеренных размеров (chef cens или meme-cens); но к нему присоединялся иногда еще gros-cens, сильно увеличивавший размеры повинности; 2) при переходе собственности в другое владение как при жизни, так и по наследству, уплачивался droit de mutation, coставлявший обыкновенно пятую часть имущества; 3) право выкупа (droit de retrait) распространялось обыкновенно только на лены (retrait féodal), a в провинциях средней Франции — и на чиншевые владения (retrait censuel), вследствие чего последние редко продавались и покупались. К этим платежам, право взимания которых составляло принадлежность dominum directum, присоединялись многие другие, еще более отяготительные повинности, как-то: право охоты, держание голубей, монополия продажи вина, мостовые и дорожные пошлины, права, соединенные с помещичьей юрисдикцией, напр. право налагать штрафы по судебному приговору. С некоторых чиншевых владений помещики могли, кроме того, взимать налоги (tailles, tailles aux quatre cas) и требовать барщинных услуг. Сильно было распространено и взимание «постоянных и не подлежащих выкупу поземельных рент», являвшихся как бы добавочными платежами к массе уже существующих. Обременение собственности сделалось с течением времени тем большим, что деление ее достигло значительных размеров; еще задолго до революции все недворянские имения делились на равные части между сонаследниками. В конце XVII и начале XVIII в. положение К. было самое печальное. Свидетельства Ла-Брюйера (1689), Сен-Симона (1725), Массильона (1740) на этот счет единодушны. Весьма возможно, что во второй половине XVIII в. произошла некоторая перемена к лучшему, но она не успокоила умов. Хотя, быть может, в других странах феодальная власть была более отяготительной, чем во Франции, нигде ее не переносили столь нетерпеливо, как именно здесь; это объясняется, быть может, абсентеизмом помещиков, которые большей частью жили при дворе и заботились о своем поместье лишь настолько, насколько оно приносило им доход. Еще со времени генеральных штатов 1614 г. возникал не раз вопрос о реформе крестьянских отношений. Но дело тормозилось: не хватало смелости затронуть чудовищное здание поземельных отношений, страшно запутанных и сложных. В 1775 г. Бонсерф, по поручению Тюрго, издал свою знаменитую книгу: «Des inconv énients des droits fé odaux», в которой требовал, чтобы само государство разрешило все эти затруднения: но, по решению парламента, книга эта была сожжена рукою палача. — Отмена феодального режима революцией. Наказы представителей третьего сословия, избранных в генеральные штаты 1789 г., наполнены горькими жалобами на феодальные права и лежащие на земле повинности. Тем не менее король Людовик XVI дает 23 июня торжественное обязательство «соблюдать в неприкосновенности феодальные права». Как бы в ответ на это, К. отказываются платить повинности, во многих местах сожигают документы и даже замки своих владельцев. Декрет от 4 августа 1789 г. постановляет в первой своей статье: l’Assemblée Nationale détruit entièrement le régime féodal. Это объявление было не совсем точно. В действительности собрание хотело установить различие между двумя категориями: 1) собственно феодальными правами, то есть такими, которые либо вытекают из власти одного лица над другим (servage, mainmorte), либо являются атрибутом общественной власти (féodalité dominante, юрисдикция, право охоты), 2) и такими правами, которые связаны с владением землей и основаны на договоре (f éodalité contractante), не имея ничего общего с феодальными политическими правами. Лишь последние признаются подлежащими выкупу; первые отменяются без выкупа. Провести точное различие между обеими категориями и затем регулировать право выкупа учредительное собрание пыталось изданием целого ряда декретов (15 марта, 3 мая, 29 декабря 1790 г. и 7 июня 1891 г.), но усилия его оставались бесплодными. Придать выкупу коллективный и обязательный характер, то есть произвести его с помощью государства, собрание не решилось, ввиду затруднительного положения финансов. Законодательное собрание, декретами от 18 июня и 20 и 29 августа 1792 г., разрешило спорный вопрос следующим образом: всякая рента, выплачиваемая владельцу, должна быть рассматриваема, как феодальная, и ввиду этого — отменена без всякого вознаграждения; все другие поземельные и чиншевые права должны сохраняться только в том случае, если они доказываются документами, на основании которых данному лицу передавалась во владение земля. Закончено было дело революции декретом конвента от 17 июля 1793 г., который отменял без вознаграждения все феодальные и чиншевые права и предписывал сожжение всех долговых обязательств, и декретом директории от 29 флореаля IV года, определявшим, что один факт употребления в договоре о ренте слова помещик или помещичий является решающим в вопросе о ленном владении. Продажа по низким ценам поместий эмигрировавших дворян и духовенства, представлявших ценность по крайней мере в миллиард, значительно увеличила число мелких собственников. Владение К. стало вполне свободным, все запутанные отношения прежних лет исчезли. Не было больше ни наследственных аренд, ни эмфитевзы. Сельские сервитуты ограничены исполнением известных обязанностей одних соседей относительно других и не основаны на владычестве одного владения над другими.

Литература

Babeau, «Le village sous l’anсien r é gime»; его же, «La vie rurale sous l’ancien r égime»; Beudaut, «Les transformations juridiques de la propriété dans le droit intermé diaire» (П., 1889); Bonnem è re, «Histoire deе paysans» (П., 1857); Chassin, «L' é glise et les derniers serfs» (П., 1880); Dareste de la Chavanne, «Histoire des classes agricoles en France» (2 изд., П. 1858); Doniol, «Histoire des classes rurales en France» (2-е изд., 1867); его же, "La R évolution française et la féodalité " (П., 1874); D’Epinay, «La f éodalité et 1е droit civil fran çais» (1862); Garsonnet, «Histoire des locations perpé tuelles» (П., 1878); Glasson, «Histoire du droit et des institutions de la France» (т. II, П., 1888); Gu érard, «Polyptique d’Irminon» («Prolé gomenes», П., 1843); Lamprecht, «Beitr äge zur Geschichte des franzö s. Wirtschaftslebens im XI Jahrh.» (Лпц., 1878); его же, «Etude sur r état économique de la France pendant la première partie du moyen-â ge» (П., 1889); Levasseur, «Histoire des classes ouvri è res» (П., 1859); De Lom énie, «Les droits féodaux et la Ré volution»; Meyer et Ardant, «La question agraire» (П., 1887); Seignobos, «Le r égime féo dal en Bourgogne» (Пар,); Janowsky, «De l’abolition de l’esclavage ancien au moyen- âge et de sa transformation en servitude de la glèbe» (П., 1860); H. Кареев, «Очерк истории французских крестьян с древнейших времен до 1789 г.» (1881); его же, «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII в.» (1879); M. Ковалевский, «Происхождение современной демократии» (т. I, 1894).

Крестьяне в Польше — см. Польша. О современном положении К. в Западной Европе см. Землевладение, Землепользование, Поземельные налоги, Сельское состояние.

См. также

Крестьяне

В статье воспроизведен материал из Большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

Крестьяне в Западной Европе

Содержание

Крестьяне в Западной Европе

Литература по истории Крестьянства и крестьянской реформы в Западной Европе вообще:

Крестьяне в Норвегии и Швеции

Крестьянство в Италии

Литература

Крестьяне в Англии

Литература

Крестьянство в северно-восточной Европе

Литература

Крестьянство в Дании

Литература

Крестьянство в Австрии

Литература

Крестьянство в юго-западной и западной (за-эльбской) Германии

Литература

Крестьянство во Франции

Литература

См. также

Навигация

Просмотры

Персональные инструменты

Навигация

Поиск

Инструменты